Он доказывал, что, когда он заговорил с ним на св
оем родном языке, тот его понял. И, говоря об этом, он словно оттаивал, забыв
ал переругиваться с детьми и был полон сил и энергии, планов на будущее. Ка
кой-то деревенский старик утверждал, будто немой Ц из одного с ним округ
а и отец немого собирал лучший урожай табака во всей округе. Вот какие пер
есуды шли вокруг Сингера.

Антонапулос! В душе Сингера неотступно жила память о друге. По ночам, когд
а он закрывал глаза, лицо грека выступало из темноты Ц круглое, лоснящее
ся, с мудрой ласковой улыбкой. В его снах они всегда были вместе.
Прошло больше года с тех пор, как друг уехал. Год этот не показался Сингеру
ни чересчур долгим, ни чересчур коротким. Скорее у него было выключено об
ычное ощущение времени, как у пьяного или у человека в полудреме. За кажды
м прожитым часом всегда стоял Антонапулос. И эта скрытая жизнь с другом м
енялась и шла попутно с тем, что происходило вокруг. В течение первых меся
цев он больше думал о страшных неделях перед тем, как грека забрали, Ц о н
еприятностях, связанных с его болезнью, о вызовах в суд, о своих мучительн
ых попытках обуздать причуды друга. Он думал о том времени, когда они с Ант
онапулосом были несчастны. Особенно преследовало его одно воспоминани
е из далекого прошлого.
У них не было друзей. Изредка они встречались с другими глухонемыми Ц за
десять лет они познакомились с тремя. Но каждый раз что-то мешало завести
с ними дружбу. Один переехал в другой штат через неделю после знакомства.
Другой был женат, имел шестерых детей и не знал ручной азбуки. Но знакомст
во с третьим глухонемым Сингер вспоминал после того, как расстался с Ант
онапулосом.
Звали немого Карл. Это был изможденный молодой парень, работавший на одн
ой из местных фабрик. Глаза у него были бледно-желтые, а зубы такие ломкие
и прозрачные, что они тоже казались бледно-желтыми. В своем мешковатом ко
мбинезоне, нелепо висевшем на его костлявом тельце, он напоминал желто-с
инюю тряпичную куклу.
Друзья пригласили его обедать и договорились встретиться в магазине, гд
е работал Антонапулос. Когда они с Сингером туда пришли, грек был еще заня
т. Он кончал варить помадку из жженого сахара в кухне за магазином. Золоти
стая, блестящая масса лежала на длинном столе с мраморной крышкой. Теплы
й воздух был насыщен пряными запахами. Антонапулосу, как видно, было прия
тно, что Карл любуется тем, как он ловко выравнивает ножом теплую массу и р
ежет ее на квадратики. Грек протянул новому приятелю на острие намазанно
го маслом ножа кусок помадки и показал фокус, которым он часто забавлял т
ех, кому хотел понравиться. На плите кипел чан с сиропом, и грек стал обмах
ивать лицо и жмуриться, изображая, какой сироп горячий. Потом Антонапуло
с окунул руку в горшок с холодной водой, опустил руку в кипящий сироп и тут
же снова окунул ее в воду. Глаза его выкатились, он высунул язык, словно от
нестерпимой боли. Он даже потряс рукой и запрыгал на одной ноге так, что за
дрожал весь дом. И вдруг улыбнулся, протянул руку, показывая, что это прост
о шутка, и стукнул Карла по плечу.
Когда они втроем шли по улице, взявшись под руки, стоял зимний светлый веч
ер и дыхание от холода превращалось в пар. Сингер шагал посредине. Он дваж
ды заставлял их дожидаться, пока заходил в магазины за покупками. Карл и А
нтонапулос несли кульки с продуктами, а Сингер всю дорогу крепко держал
их под руки и улыбался. Дома было уютно, и он весело расхаживал по комнатам
, занимая разговором Карла. После обеда они продолжали беседу, а Антонапу
лос, глядя на них, вяло скалился. Толстый грек то и дело вразвалку подходил
к шкафу и разливал джин. Карл сидел у окна и пил только тогда, когда Антона
пулос подсовывал ему стакан к самому рту, да и то маленькими, благопристо
йными глоточками. Сингер не помнил, чтобы его друг был когда-нибудь так лю
безен с чужими, и радовался, что теперь Карл часто будет их посещать.
Было уже за полночь, когда случилось то, что испортило весь вечер. Антонап
улос вернулся из очередного похода к шкафу, побагровев от гнева. Он уселс
я на свою кровать и стал поглядывать на нового знакомого с вызовом и неск
рываемым омерзением. Сингер пытался разговором отвлечь гостя от странн
ого поведения грека, но тот был неукротим. Карл, пораженный и словно зачар
ованный гримасничаньем толстяка, сгорбился в кресле, обхватив руками ко
стлявые колени. Лицо его пылало от смущения, и он судорожно глотал слюну. С
ингер больше не мог делать вид, будто ничего не замечает, и в конце концов
спросил Антонапулоса, не болит ли у него живот, не стало ли ему нехорошо и
не хочет ли он спать. Антонапулос покачал головой. Он показал рукой на Кар
ла и стал делать все непристойные жесты, какие знал. Жутко было смотреть н
а его лицо, такое отвращение оно выражало. Карл съежился от страха. Наконе
ц толстый грек заскрипел зубами и поднялся с места. Карл поспешно схвати
л свою кепку и выбежал из комнаты. Сингер проводил его по лестнице парадн
ого. Он не знал, как объяснить постороннему человеку поведение своего др
уга. Карл стоял в дверях, сгорбившись и надвинув на глаза кепку, Ц он как-т
о сразу обмяк. Постояв, они обменялись рукопожатием, и Карл удалился.
Антонапулос сообщил Сингеру, что их гость украдкой залез в шкаф и выпил в
есь джин. Никакие уговоры не могли его убедить, что это он сам прикончил бу
тылку. Толстый грек сидел в постели, и его круглое лицо было горестным и по
лным упрека. На воротник его рубашки медленно капали слезы, и его никак не
льзя было успокоить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113