Когда нота предназначалась дл
я скрипки, виолончели или флейты, она помечала рядом название инструмент
а. А когда все играли одну и ту же ноту, она ее окружала кружочком. Сверху он
а написала заглавными буквами: СИМФОНИЯ. А ниже Ц такими же Ц МИК КЕЛЛИ.
Но дальше этого дело не пошло.
Эх, если бы она могла брать уроки музыки!
Эх, если бы у нее было настоящее пианино!
Она долго не могла начать. Мелодии сидели у нее в голове, но она никак не мо
гла придумать, как их записывают на бумаге. Да, видно, это труднее всего на
свете. Но она продолжала ломать себе голову, пока не пришли Этта и Хейзел,
не легли в постель и не сказали ей, чтобы она тушила свет, потому что скоро
одиннадцать часов.

8

Порция уже полтора месяца ждала вестей от Вильяма. Каждый вечер она прих
одила к доктору Копленду и задавала ему один и тот же вопрос:
Ц Не знаешь, никто не получал письма от Вилли?
И каждый вечер ему приходилось отвечать, что он ничего не знает.
Наконец она перестала его спрашивать. Она просто входила в приемную и см
отрела на него, не говоря ни слова. Она начала выпивать. Кофточка на ней ча
сто бывала полурасстегнутой, а шнурки на туфлях болтались.
Наступил февраль. Погода стала помягче, а потом прочно установилась жара
. Солнце бросало вниз палящие, ослепительные лучи. В голых ветвях пели пти
цы, а ребятишки бегали по улице босиком и голые до пояса. Ночи были душные,
как в середине лета. Но прошло несколько дней, и на город снова спустилась
зима. Нежная голубизна неба потемнела. Пошел холодный дождь; сырость про
низывала до костей. Негры очень страдали от непогоды. Запасы топлива кон
чились, и люди выбивались из сил, чтобы хоть как-то согреться. На мокрых уз
ких улицах бушевала эпидемия пневмонии, и целую неделю доктор Копленд сп
ал урывками, не раздеваясь. А от Вильяма по-прежнему не было вестей. Порци
я написала ему четыре письма, а доктор Копленд Ц два.
Большую часть суток ему некогда было думать. Но иногда ему удавалось урв
ать минутку для отдыха. Он пил кофе возле кухонной плиты, и в сердце его по
днималась сосущая тревога. Пятеро его пациентов умерли. Одним из них был
глухонемой мальчик Огастэс-Бенедикт-Мэди Льюис. Доктора просили сказат
ь надгробную речь, но, так как у него было правило никогда не ходить на пох
ороны, он отклонил это предложение. Все пятеро пациентов умерли не по его
недосмотру. Виной были долгие годы нужды; ведь питались они одним кукуру
зным хлебом, грудинкой и патокой, а жили в тесноте Ц по четыре-пять челов
ек в одной комнате. Смерть от бедности. Доктор мрачно раздумывал об этом и
пил кофе, чтобы не заснуть. Он часто придерживал рукой подбородок Ц в пос
леднее время, когда он уставал, из-за легкой дрожи шейных связок у него на
чинала трястись голова.
Но вот как-то в конце февраля к нему пришла Порция. Было только шесть часо
в утра, и он сидел на кухне у плиты и грел молоко себе на завтрак. Порция был
а сильно пьяна. Он почуял острый, сладковатый запах джина, и его ноздри раз
дулись от отвращения. Ему не хотелось на нее смотреть, и он занялся пригот
овлением завтрака. Накрошив хлеба в миску, он залил его горячим молоком. П
отом заварил кофе и накрыл на стол.
Только сев завтракать, он поднял на дочь суровый взгляд.
Ц Ты уже ела?
Ц Я не хочу.
Ц Надо поесть, если ты собираешься на работу.
Ц Я не пойду на работу.
Он почувствовал страх. Но расспрашивать ему тоже не хотелось. Он тянул не
твердой рукой ложку ко рту, не поднимая глаз от миски. Поев, он уперся взгл
ядом в стену над ее головой.
Ц Ты что, языка лишилась?
Ц Сейчас скажу. Не бойся, сейчас все услышишь. Дай только с духом собрать
ся, и я тебе расскажу.
Порция неподвижно сидела на стуле, только медленно водила взглядом из од
ного угла в другой. Руки ее беспомощно свисали вниз, а ноги она как-то неле
по зацепила одну за другую. Доктор отвернулся, на миг ощутив губительный
покой и свободу, и ощущение это было тем острее, что он знал, как скоро оно п
ройдет. Подправив огонь, он погрел возле него руки. Потом свернул себе сиг
арету. На кухне царили безукоризненная чистота и порядок. Сковородки на
стене горели, отсвечивая огонь от плиты, и отбрасывали круглые черные те
ни.
Ц Это насчет Вилли…
Ц Знаю. Ц Он стал неуверенно катать сигарету в ладонях. Его глаза кидал
и быстрые отчаянные взгляды вокруг, словно не могли насмотреться на всю
эту прелесть.
Ц Я же тебе говорила про этого Бастера Джонсона Ц про то, что он в тюрьме,
там же, где Вилли. Мы с ним раньше были знакомы. А вчера его отпустили домой.

Ц Ну и что?
Ц Бастера покалечило на всю жизнь.
Голова у него затряслась. Он прижал подбородок рукой, чтобы остановить э
ту дрожь, но она упорно не поддавалась его усилиям.
Ц Вчера вечером к нам пришли наши друзья и сообщили, что Бастер уже дома
и что он хочет нам рассказать кое-что насчет брата Вилли. Я бежала туда вс
ю дорогу, и он мне сказал…
Ц Да?
Ц Они были втроем Ц Вилли, Бастер и еще один парень. Трое приятелей. И тут
с ними случилась эта беда… Ц Порция замолчала. Она послюнявила палец, а п
отом намочила им пересохшие губы. Ц Все началось потому, что белый охран
ник к ним все время цеплялся. В тот день они работали на дороге. Бастер не с
молчал, а другой парень Ц давай в лес. Забрали всех троих. Всех троих отве
ли в лагерь и посадили в холодную как лед каморку.
Он снова сказал: «Да?» Но голова у него тряслась, и слово надтреснуто продр
ебезжало в горле.
Ц Это произошло почти шесть недель назад, Ц продолжала Порция.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113