Он задумчиво поде
ржал флакон одеколона в руке. Прошло четыре месяца, как она умерла, Ц и ка
ждый месяц казался ему долгим и свободным для досуга, как год. Он редко дум
ал об Алисе.
Биф откупорил флакон. Стоя без рубашки перед зеркалом, он подушил свои те
мные, заросшие волосами подмышки. И, почувствовав запах, замер, а поглядев
в зеркало и тайно обменявшись взглядом со своим отражением, застыл в неп
одвижности. Он был оглушен воспоминаниями, которые вызвал этот запах, не
потому что они были так уж явственны, а потому, что они сразу свели воедино
длинную вереницу лет и придали всему течению жизни законченность. Биф п
отер нос и взглянул на себя в профиль. Граница между жизнью и смертью. Он с
ловно ощутил каждую прожитую с Алисой минуту. Теперь их совместная жизнь
обрела такую цельность, какую может иметь только прошлое. Биф резко отве
рнулся от зеркала.
Спальню он отделал заново. Теперь она принадлежала ему целиком. Раньше о
на была неопрятной, убогой, с дешевыми потугами на шик. На веревке, протяну
той через комнату, постоянно сохли чулки и дырявые розовые трусики из ви
скозы. Железная кровать облупилась, проржавела и была украшена несвежим
и кружевными подушечками. Тощий кот-мышелов вечно пробирался сюда, наве
рх, выгибая спину, и тоскливо терся о плевательницу.
Все это он переменил. Вместо железной кровати поставил раскладной диван
. На полу расстелил толстый красный ковер и купил кусок красивой ярко-син
ей материи Ц завесить стену, на которой было больше всего трещин. Он стал
топить камин и следил, чтобы там всегда лежали сосновые поленья. Над ками
ном повесил маленькую фотографию Бэби и цветную картинку, изображавшую
мальчика в бархатном костюме с мячом в руках. В ящике со стеклянной крышк
ой хранились собранные им достопримечательности: коллекция бабочек, ре
дкостный наконечник стрелы, занятный обломок камня, напоминавший челов
еческий профиль. На диване лежали синие шелковые подушки, и он попросил у
Люсиль швейную машину, чтобы сшить темно-красные шторы на окна. Он любил с
вою комнату. Она была обставлена богато, но не кричаще. На столе стояла мал
енькая японская пагода со стеклянными подвесками, которые таинственно
и гармонично позванивали на сквозняке.
В этой комнате ничто ему не напоминало Алису. Но он часто откупоривал цве
точную воду и прикасался пробкой к мочкам ушей и к запястьям. Запах смеши
вался с медленным потоком воспоминаний. В нем крепло ощущение прошлого.
Воспоминания выстраивались с почти архитектурной стройностью. В ящике,
где хранились его сувениры, он нашел старые фотографии, снятые еще до сва
дьбы. Алиса в поле среди маргариток, Алиса с ним на реке в лодке. Среди суве
ниров была большая костяная шпилька для волос, принадлежавшая его матер
и. В детстве он любил смотреть, как она расчесывает и закалывает свои длин
ные черные волосы. Ему казалось, что шпильки выгнуты по форме женской фиг
уры, и он часто играл ими, как в куклы. В ту пору у него была коробка от сигар,
полная обрезков материи. Он любил щупать яркие красивые ткани и часами п
росиживал со своими тряпочками под кухонным столом. Но когда ему исполни
лось шесть лет, мать отняла у него любимые тряпки. Это была высокая, могуча
я женщина с не по-женски развитым чувством долга. Она любила его больше вс
ех. Даже теперь она иногда ему снилась. И он никогда не снимал с пальца ее с
тертого обручального кольца.
Рядом с цветочной водой он нашел в ванной бутылку лимонной жидкости для
волос. Алиса всегда полоскала ею голову. Как-то раз он попробовал это сред
ство сам. От лимона его темные с проседью волосы стали густыми, пушистыми.
Ему это понравилось. Он отказался от масла, которое втирал против облысе
ния, и стал полоскать волосы лимоном. Он перенял некоторые причуды Алисы,
над которыми прежде посмеивался. Почему?
По утрам негр-официант Луис подавал ему в постель кофе. Нередко он целый ч
ас просиживал в кровати, откинувшись на подушки, и не торопился встать и о
деться. Курил сигару, рассматривал солнечные узоры на стене и задумчиво
тер указательным пальцем впадины между длинными, кривыми пальцами ног. О
н вспоминал.
Но с полудня и до пяти часов утра он работал внизу. И весь день в воскресен
ье. Дело перестало приносить прибыль. В ресторане часами бывало пусто. Од
нако в обед и по вечерам набиралось много народу, и, стоя за кассой, он кажд
ый день видел сотни знакомых лиц.
Ц О чем вы постоянно думаете? Ц спросил его Джейк Блаунт. Ц Вид у вас ка
к у еврея, попавшего в лапы к немцам.
Ц А во мне одна восьмая еврейской крови, Ц сказал Биф. Ц Дед матери был
евреем из Амстердама. Но вся остальная родня, насколько я знаю, шотландск
о-ирландская.
Разговор происходил в воскресенье утром. Посетители, развалясь, сидели з
а столиками. Пахло табачным дымом, шуршали газеты. Какая-то компания в угл
овой кабинке играла в кости, но без шума.
Ц Где Сингер? Ц спросил Биф. Ц Вы сегодня к нему не пойдете?
Лицо Блаунта потемнело; он насупился и выпятил подбородок. Неужели эти д
вое поссорились? Да, но как может поссориться немой? Однако с усачом это уж
е бывало. Блаунт иногда болтался здесь с таким видом, будто хотел что-то в
себе побороть. Но потом все же уходил, в конце концов всегда уходил, после
чего они с Сингером возвращались и Блаунт говорил без умолку.
Ц Хорошая у вас жизнь. Стоите за кассой, загребаете деньгу, и горя вам мал
о.
Биф не обиделся. Он тяжело оперся на локти и прищурил глаза.
Ц Давайте как-нибудь поговорим серьезно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113