Их шаги, замирая, тоскливо отдавались в темноте, и докто
р Копленд почувствовал томительную усталость. Когда они дошли до угла. Б
илли снова заиграл на гармонике. Мотив был грустный и пустой. Доктор стоя
л на крыльце, пока они не скрылись из виду в не затихли звуки гармоники.
Потом он погасил в доме свет и в темноте подсел к печке. Но покой не приход
ил к нему. Ему хотелось прогнать мысли о Гамильтоне, Карле Марксе и Вильям
е. Каждое слово, сказанное Порцией, память повторяла громко и безжалостн
о. Он резко встал, зажег свет и уселся к столу, заваленному книгами Спинозы
, Шекспира и Карла Маркса. Когда он читал себе вслух Спинозу, слова звучали
красиво и мрачно.
Доктор подумал о белом, про которого они сегодня говорили. Хорошо, если бе
лый сумеет помочь его глухому пациенту, Августу-Бенедикту-Мэди Льюису. Н
о ему захотелось написать письмо этому белому даже без всякого повода. Д
аже если бы ему нечего было у него спрашивать. Доктор Копленд сжал голову
руками, из его горла вырвался странный звук, напоминавший долгий стон. Он
вспомнил лицо белого, когда тот ему улыбнулся в ту дождливую ночь при све
те желтого пламени спички, и на душу его снизошел покой.

6

К середине лета у Сингера стало бывать больше гостей, чем у кого-либо в до
ме. По вечерам в его комнате почти всегда слышался чей-нибудь голос. Пообе
дав в «Кафе „Нью-Йорк“», он принимал ванну, переодевался в один из своих л
егких моющихся костюмов и, как правило, больше не выходил.
В комнате было приятно, не жарко. В стенном шкафу помещался ледник, где он
держал бутылки холодного пива и фруктовые напитки. Он никогда не бывал з
анят и никуда не спешил. И гостей своих встречал у двери радушной улыбкой.

Мик любила ходить наверх, в комнату мистера Сингера. Несмотря на то что он
был совсем глухонемой, он понимал каждое ее слово. Разговоры с ним были по
хожи на игру. Но гораздо интереснее всякой игры. Только когда узнаешь что-
нибудь новое про музыку, бывает так интересно. С ним одним она могла делит
ься своими планами. Он разрешал ей переставлять свои прелестные шахматн
ые фигуры. Раз, когда она была чем-то очень увлечена и хвост ее рубашки поп
ал в электрический вентилятор, он вел себя так деликатно, что она даже не с
мутилась. Не считая папы, мистер Сингер был самый лучший человек, какого о
на знала.
Когда доктор Копленд написал записочку мистеру Сингеру насчет Августа-
Бенедикта-Мэди Льюиса, он получил любезный ответ и приглашение зайти, ко
гда ему представится такая возможность. Доктор Копленд пришел с черного
хода и немножко посидел с Порцией на кухне. Потом он поднялся по лестнице
в комнату белого. Право же, в этом человеке совсем не было оскорбительног
о высокомерия. Они выпили лимонада, и немой письменно отвечал на все вопр
осы доктора. Этот человек отличался от всех людей белой расы, которых док
тор когда-либо встречал. Потом он долго размышлял об этом белом. И немного
погодя, так как его любезно пригласили зайти еще раз, он опять нанес немом
у визит.
Джейк Блаунт приходил каждую неделю. Когда он поднимался к Сингеру, от ег
о топота сотрясалась вся лестница. Обычно он приносил бумажный мешок с б
утылками пива. Часто из комнаты доносился его громкий и сердитый голос. Н
о постепенно он успокаивался. Когда Блаунт спускался вниз, в руках у него
уже не было пива, и шел он задумчиво, словно не замечая, куда идет.
Даже Биф Бреннон однажды вечером зашел к немому. Но так как он не мог надол
го оставить ресторан, просидел он всего полчаса.
Сингер был ровен со всеми. Он сидел на жестком стуле у окна, глубоко засуну
в руки в карманы, и кивал или улыбался, показывая гостям, что их понимает.
Если у него никого вечером не было, он отправлялся на поздний сеанс в кино
. Ему нравилось там сидеть, глядеть, как актеры ходят и разговаривают на эк
ране. Он никогда не узнавал заранее, как называется картина, и, что бы ему н
и показывали, смотрел их все с одинаковым интересом.
Как-то в июле Сингер вдруг уехал, никому ничего не сказав. Дверь комнаты о
н оставил незапертой, на столе нашли конверт, адресованный миссис Келли,
где лежали четыре доллара Ц плата за истекшую неделю. Его нехитрые пожи
тки тоже исчезли, и комната выглядела очень чистой и пустой. Гости его при
ходили, видели нежилую комнату и покидали ее с удивлением и обидой. Никто
не мог понять, почему он так внезапно исчез.
Сингер провел свой летний отпуск в том городе, где Антонапулос сидел в су
масшедшем доме. Он месяцами мечтал об этом отпуске и о том, как они будут в
месте проводить каждую минуту. Он заказал номер в гостинице за две недел
и и носил в кармане конвертик с железнодорожным билетом.
Антонапулос нисколько не изменился. Когда Сингер вошел в палату, он спок
ойно заковылял ему навстречу. Грек стал еще толще, но сонная улыбка остал
ась прежней. Сингер был нагружен пакетами, и громадный грек прежде всего
занялся ими. Он получил в подарок ярко-красный халат, мягкие комнатные ту
фли и две ночные сорочки с вышитыми на них монограммами. Антонапулос тща
тельно обшарил картонки, нет ли там чего-нибудь еще. Убедившись, что в них
нет ничего вкусного, он презрительно швырнул подарки на кровать и больше
ими не интересовался.
В большой солнечной палате стояло в ряд несколько кроватей. Трое старико
в в углу играли в дурачка. Они не замечали Сингера с Антонапулосом, и друзь
я уселись в сторонке вдвоем.
Сингеру казалось, что целые годы прошли с тех пор, как они жили вместе. Ему
столько надо было рассказать, что руки не поспевали передавать поток зна
ков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113