Одна несправедливость, санкционированная властью, роди
т десятки других. Общество может содрогнуться, устои окажутся непоколеб
ленными Ц вот что такое одна «государственная несправедливость». А есл
и представить себе, что среди родственников того, кого потом, когда истин
а запоздало восторжествует, накажут, может появиться маленький Лютер, Дж
ефферсон или Робеспьер, то на дрожжах этой несправедливости расцветет ф
илософия отмщения, которая чревата новой гражданской войной, штурмом Ба
стилии, очередным Термидором…
Убери с документов и показаний заключенных упоминание моей фамилии. Пож
алуйста, сделай это. Купируй в письме Эла Дженнингса мою фамилию и отправ
ь с сопроводительной памяткой одного из крепких адвокатов в газеты. Увер
яю тебя, среди репортеров найдется человек, который может дать ему имя, а и
мя Ц это деньги, то есть независимость.
Ли, сделай что-нибудь!
Твой Билл Портер".

20

"Дорогой Па!
Я не стал бы беспокоить тебя письмом о моем деле, ты уж и так достаточно хл
ебнул горя из-за непутевого сына. Но сейчас я сделался свидетелем такого
ужаса, который ранее за всю мою жизнь был неведом, а поскольку мне, как зак
люченному, вменено в обязанность составлять протокол агонии приговоре
нных к смертной казни на электрическом стуле, я Ц хоть и косвенно Ц стан
у соучастником преступления.
Следовательно, молчание невозможно, ибо преступно.
Конечно, Па, ты можешь подумать, что я снова загибаю, хочу выдать холодного
убийцу за несчастную жертву. Нет, в данном случае не я один убежден в полн
ейшей невиновности осужденного, но все узники Колумбуса.
Поскольку ты судья, а я бывший адвокат, позволю себе изложить историю под
робно.
В камеру смертников был посажен молодой парень по имени Кид. Его глаза см
отрели на всех по-детски доверчиво, а лицо было дружелюбным и мягким. Обви
няли его в том, что он зверски и преднамеренно утопил своего друга. Кид кат
егорически отрицал свою вину. Я знаю, как умеют преступники играть невин
овность, и поэтому, пользуясь должностью секретаря начальника тюрьмы, сд
елал так, что Портер, не только истинный джентльмен, но и писатель, чьи рас
сказы рано или поздно составят славу Америки, был допущен к смертнику во
время прогулки.
Когда он вернулся ко мне после этого свидания, лицо его стало желтым, на лб
у появилась испарина, а сильные пальцы были так сцеплены, что даже ногти в
пились в кожу.
«Я думал, что это мужчина, но ведь он ребенок, Ц сказал Портер. Ц Ему, оказ
ывается, всего семнадцать лет, понимаете?! Он невиновен, поверьте мне! Он у
бежден, что в последнюю минуту произойдет что-то неожиданное и его обяза
тельно спасут! Господи, можно ли верить хоть во что-то хорошее на этой зем
ле, где совершаются такие преднамеренные, хладнокровные, злодейские уби
йства! Этот мальчик невиновен! У него ласковые голубые глаза, такие глаза
бывают только у честных детей! Сделайте что-нибудь!» А что я могу сделать,
Па? Что? Отсюда, из-за тюремных стен, каторжанин ничего не может сделать, иб
о он обречен на полное недоверие нашего паршивого общества!
Вот фабула дела: в воскресный день Кид и его друг, тоже семнадцатилетний п
арнишка Боб Уитни, пошли на реку. Кид вернулся домой один, Боб пропал. Чере
з три недели в низовьях реки выловили тело утопленника. Лицо его было изъ
едено рыбами, но родители, осмотрев тело, опознали сына по родимым пятнам,
смутно угадывавшимся на ногах покойного.
Кида арестовали. Три свидетеля показали, что они своими глазами видели К
ида с парнем его же возраста на берегу реки, которые то ли дрались, то ли сс
орились, и вроде бы Кид крикнул: «Я тебя, гада, утоплю!» На основании этих по
казаний мальчишка приговорен к смертной казни на электрическом стуле.

Я спросил его: «Как все было?»
Он ответил: «Все было так, да не так. Я действительно пошел с Бобом купатьс
я и загорать, но только долго лежать на солнце скучно, мы начали возиться,
бегать друг за другом, играть, одним словом, Боб одолел меня, оседлал, как к
оня, а я, вырвавшись, крикнул: „Ну, погоди, сейчас я тебя за это утоплю!“ И пов
олок Боба за ногу к воде. А потом я оделся и пошел в город Ц я ведь уже работ
ал, надо было жить на что-то, родных нет, а кто сестренку будет кормить? А Бо
б исчез».
Вот и все. На основании трех свидетельских показаний и обезображенного т
рупа Кида убьют Ц по закону, с соблюдением формальностей, а я составлю ра
порт о том, сколько времени его била агония, кричал ли он, сопротивлялся, п
лакал, просил о помиловании или же был в состоянии прострации.
Па, ты обязан сделать что-нибудь!
Я ведь не говорю, что меня неверно отправили на каторгу. Я говорю только, ч
то меня не имели права катать на пожизненное, а против пяти ле
т я не возражаю, закон есть закон, я его маму видел кое с кем в гробу после по
минок.
Когда меня взяли, я не просил тебя о помощи, ибо знал свою вину.
Сейчас я прошу тебя о помощи, оттого что знаю невиновность Кида.
Твой сын
Эл Дженнингс".

21

"Дорогая и любимая Маргарет!
Как я рад твоему письму!
Как прекрасен твой почерк!
Ты умеешь писать значительно красивее, чем я. Боже, я испытываю зависть к м
оей любимой Маргарет!
Неужели ты так же лихо решаешь задачи по математике? Если «да», то я разрыв
аю контракт с моими компаньонами, бросаю Рим и возвращаюсь домой, потому
что ты вполне сможешь обеспечить безбедное существование не только себ
е, но и мне, твоему старому, больному, тридцатишестилетнему отцу, который,
продолжая дружбу с Домовым, прилетает к тебе на чудо-ковре каждую суббот
у в двенадцать часов семьдесят девять минут в образе пушинки и проводит
возле твоей кроватки ровно два часа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71