Что ты делаешь в этой детской колясочке?
- Да просто нежусь, не иначе! А где тетя Сисси?
- Заперлась, конечно, знает, что ты пожаловал... Но что же с тобой
приключилось? Выглядишь как в воду опущенный. Сэди, от Дикки всегда можно
ожидать такого: он всегда был тяжел на подъем! Подолгу торчал в туалете и
никогда не учился по-настоящему печь пирожки!
Я пытался подобрать достаточно оскорбительный ответ на подобные
инсинуации (в стиле наших семейных "перебранок"!), как вдруг земля
задрожала и раздался ужасающий грохот: "КРРУМП!" Звук взрыва: правда,
может и не ядерного, но очень сильного. И ощущения были пренеприятнейшие.
Дядя хохотнул:
- Не намочи штанишки, Дикки! Это не в нас стреляют. Лэйф, а вы не
хотели бы его осмотреть здесь? Или лучше в доме?
Доктор Хьюберт произнес:
- Позвольте мне посмотреть на ваши зрачки, полковник!
И я взглянул на него, а он - на меня. Космолет, находившийся слева от
меня, после взрыва внезапно исчез. Ушел, "не оставив позади ни хвоста".
Последнее подтвердило гипотезу о том, что я, несомненно, не в себе.
Впрочем, никто этого не заметил. Поэтому я не стал ни на чем настаивать и
попытался припомнить - где я мог раньше видеть этого лекаря?
- Я думаю, сотрясения нет... Скажите, чему равен натуральный логарифм
от "пи"?
- Если все мои шарики на месте, то как я могу быть здесь? Только,
пожалуйста, доктор, безо всяких там игр с гипнозом, я слишком устал для
этого.
Еще один "взрыв" (а может, и бомба?) прозвучал еще ближе, чем первый.
Доктор Хьюберт отвернул полотенце с моей левой ногой, пощупал повязку,
наложенную Ксией.
- Болит?
- Ох, черт, да!
- Хорошо. Хэйзел, его лучше отвезти в дом. Я вряд ли сумею
по-настоящему помочь, пока его не поместят в Нью-Харбор в Бьюлаленде.
Энджеленос с монашками уже в пути. Для человека, перенесшего удар,
полковник в приличном состоянии, но лечение следует начать немедленно.
Я спросил:
- Доктор, а вы не в родстве ли с рыженькими девицами из того
космолета, который нас доставил сюда?
- Они не девицы, а великовозрастные юные преступницы. И что бы вам ни
говорили, я буду все категорически отрицать! Передайте им мою любовь!
Хэйзел воскликнула:
- Но я же должна отчитаться!
Тут все заговорили одновременно, пока доктор Хьюберт не гаркнул:
- Молчать! Хэйзел поедет со своим мужем, проследит за его устройством
и останется столько, сколько найдет нужным, а потом доложит в
Нью-Харборе... но отсчет времени начался сейчас. Возражения? Принято!

Новое появление космолета оказалось еще более странным, и я рад, что
не увидел его. Или не очень заметил. Двое красноголовых (как выяснилось,
их там было всего четверо, а не целая толпа, как мне показалось раньше)
занесли меня и коляску внутрь. Хэйзел вошла со мной в тот странный
освежитель... и почти сразу Лэз (или Лор?), появившись там, сообщила:
- Тетя Хэйзел, мы дома.
"Дом" начался с плоской крыши большого здания. Был поздний вечер,
солнце уже садилось. А космолету следовало бы называться "Чеширским
котом"! (Хотя его звали, кажется, Гэй... Ее звали Гэй... Ох, да какое это
имело значение!)
Здание оказалось госпиталем. Когда люди попадают в госпиталь, их
сперва в течение часа и сорока минут мурыжат, пока не заполнят сто
бумажек. Затем человека раздевают и кладут на каталку под тонкое
покрывало, из-под которого торчат на холоде голые ступни, и оставляют
ждать перед лабораторией икс-лучей. После этого юная леди заставляет
помочиться в пластический баллон для анализа, при этом стоит рядом со
скучающим видом и разглядывает потолок. Правильно я говорю?
Но здешняя публика была, очевидно, не знакома с параграфом первым
госпитальных правил приема больных. Мои здоровые попутчики (пострадавшие
лишь от чрезмерных перегрузок) были уже на выходе, помещенные в сверкающие
"тележки для гольфа", а меня только еще подняли, понесли и поместили в
такую же штучку (каталку, коляску, "плавающие" носилки?). Рабби Эзра
оказался рядом со мной, но в собственной коляске. Хэйзел сопровождала нас,
неся дерево-сан и пакет с костюмом Наоми. Космолет испарился. Я едва успел
сказать Лэз (Лор?), что доктор Хьюберт шлет свою любовь. Она фыркнула:
- Если он думает, что сладкие речи помогут ему выбраться из конуры,
то пусть подумает еще!
Но ее грудки слегка выпятились, из чего я заключил, что моя
информация не была ей неприятна.
Нас на крыше осталось всего четверо: мы втроем и женщина из
госпиталя, маленькая, темная и, казалось бы, сочетавшая лучшие черты
М_а_т_е_р_и _Е_в_ы_ и _М_а_т_е_р_и _М_а_р_и_и_, но при этом безо всякого
стремления это сходство подчеркнуть.
Хэйзел положила пакет на меня, вручила деревце рабби Эзре и
распростерла руки:
- Тамми!
- Арли соол, м'тенга!
Женщина с материнской нежностью поцеловала Хэйзел.
- Рэкси, рэкси - как же это долго!
Они разняли объятия, и Хэйзел произнесла:
- Тамми, это мой любимый муж, Ричард.
Та поцеловала меня в губы, предварительно подняв и отставив в сторону
пакет. Человек, которого облобызала Тамми, остается с ее поцелуем надолго,
даже если он ранен и если поцелуй совсем краток!
- А это наш дорогой друг, преподобный рабби Эзра бен Давид.
Эзра не нуждался в такой заботе, как я. Тамми глубоко присела и
поцеловала его руку. Таким образом, я остался в чистом выигрыше.

Тамми (то есть Тамара) сказала:
- Я могу взять вас обоих внутрь, и чем раньше, тем скорее мы вылечим
Ричарда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148