И первое, что услышал над собой
как сквозь вату, Ц знакомо бубнящее, много раз повторяемое: «жена», «жен
ы», «жену», «женой»…
Ц Подавать или не подавать? Ц спрашивал кто-то еще невидимый с робкой н
адеждой.
Ц Подавать! Ц отвечал кто-то с обиженным хрипом. Ц А то как нас Ц так ср
азу, а как их Ц так…
Ц Да вы что, мужики, оборзели? Ц вмешивался кто-то рассудительный. Ц Су
диться с женами, детьми, родителями Ц тьфу, слизь какая…
Ц Главное Ц квартиру держи! Ц стоял на своем хриплый. Ц Они за квартир
у ноги поперебивают… Бьют в кость!
Сквозь пелену боли и мути новичок начинал разбираться в картине. В нее вх
одили люди, чем-то похожие друг на друга, хотя в сущности разные. Похожими
их делали бинты и серые сиротские халаты. Самым выдающимся был один Ц с о
чень гордым и высокомерным видом. Прямая шея, подбородок, надменно задра
нный вверх, поворот всем туловищем при разговоре… Вот что делает с челов
еком корсет шейного гипса, тем более с человеком обиженным. А обид тут был
о поверх горла. Это был тренер футбольной команды, который отрабатывал н
а тренировке удары головой и свихнул шею. Команда приезжала в гости и дав
но уехала, оставив тренера в больнице. И давно нашла нового тренера. Еще ра
ньше в другом месте тренер развелся с женой и оставил квартиру. Поэтому о
н был особенно непримирим в том, что касалось жены или жен. А гипсовая креп
ость возводила эту непримиримость в сущую гордыню.
Другой, который за жену заступался, лежал на кровати с перевязанной лево
й рукой. В отличие от тренера, он добродушно улыбался и всем своим видом вы
ражал душевный мир. Это был крупный белокурый парень, а может, и мужчина ле
т сорока, красивый своим сильным спокойствием, подтянутый и внимательны
й. В отличие от тренера, он терпеливо давал каждому договорить, не перебив
ал и не отмахивался. Трудно было поверить, что три месяца назад его привез
ли сюда в раздробленном состоянии после прыжка с поезда на полном ходу. О
н работал лейтенантом милиции и догонял двух человек по всесоюзному пои
ску. Еще более удивительно, что после этого прыжка, судя по всему, уже полу
чив травму, он тут же на откосе вцепился в преступника и вел с ним борьбу. Е
го пырнули ножом в живот и в руку, он продолжал крутить противника. Второй
испугался и убежал, бросив товарища на произвол судьбы. Того так и нашли с
вязанным возле потерявшего сознание лейтенанта. Лейтенанта оперировал
и раз пять, в том числе три Ц доктор Рыжиков. После реанимации и сборки ра
здробленного черепа он полмесяца ночевал в изоляторе с лейтенантом. «Та
ких десантников мы старухе не отдаем», Ц приговаривал он, а когда лейтен
ант впервые открыл глаза, сказал ему: «С возвращеньицем…» В борьбе за спа
сение живота и головы как-то забыли про руку, а когда спохватились Ц упал
и. Перерезанные в запястье нервы и сухожилия скрючили ладонь в неподвижн
ый комок. Ни один палец не шевелился Ц чистая инвалидность. Теперь потре
бовалась и белошвейка Лариска. Восемь часов они с доктором Рыжиковым раз
бирались в этом окровавленном кружеве Ц ниточка к ниточке, жилка к жилк
е. «Хорошо, что рубцы молодые, Ц похвалил доктор Рыжиков, всегда находивш
ий во всем что-нибудь хорошее. Ц Помните, Лариса, руку Ломова? Больше двад
цати лет рубцам, спаялись, как вулканическая лава из древнего вулкана… А
тут Ц как по маслу, истинное наслаждение…» Лейтенант, под местным обезб
оливанием, добродушно улыбался и косил глазом на вспоротую руку, выискив
ая, какое же там обнаружено удовольствие. Но хорошо, что ничего не видел, з
акрытый низкой ширмочкой из простыни. А то бы ни за что не поверил, что смо
жет этой рукой еще когда-нибудь скрутить преступника. «Это рука закона,
Ц объяснял участникам операции доктор Рыжиков, у которого от многочасо
вого сидения в напряженном наклоне задубела спина. Ц И мы не вправе оста
вить закон одноруким. Он для нас старается и не щадит себя. Мы тоже должны
постараться». Через неделю после операции он принес лейтенанту теннисн
ый мячик и сказал: «Сожимте-ка». Лейтенант не смог шевельнуть ни одним пал
ьцем. «Вот и начинайте, Ц приказал доктор Рыжиков. Ц С этой минуты тольк
о жмите и жмите. Теперь все зависит от вас…» И лейтенант жал и жал.
Самое же поразительное то, что он не потерял в этой и других передрягах св
оего добродушного миролюбия. Может, потому, что был награжден именными ч
асами. Может, что его навещала заботливая и такая же добродушная жена, под
олгу сидевшая с ним и ворчавшая: «Хоть бы доктор тебя пожалел, инвалидом о
ставил. Меньше б в драки лез…» И раскладывала на тумбочке банки с варенье
м, пирожки, котлеты, которых хватало потом на всю палату.
Поэтому он был за жен. И маленький, съеженный, краснолицый человечек с заб
интованной головой не знал, кого слушать Ц его или тренера. Ему было труд
но решать Ц его жена ударила по голове, ныне забинтованной, утюгом. И всег
о-то за то, что он, лучший городской изобретатель и рационализатор с двумя
инженерными образованиями, просил ее с друзьями по тресту столовых и ре
сторанов не так орать и топать ночью в их квартире, когда он за дверью в ма
ленькой спальне чертил чертежи и ковырялся в справочниках. Притом проси
л всегда тихо, жалобно и наедине. Она, уже под утро, отдирая ресницы, смазыв
ая тушь и стягивая тугое трикотиновое платье, полураздетая, полупьяная,
обвисшая складками сала, кричала на него, что он неблагодарный скот, нахл
ебник, тунеядец, что он благодаря этим людям живет. Что он достал? Хоть оди
н ковер, хоть одну хрустальную вазу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132