Ц Ой! Ц крикнул кто-то.
Ц Бежим! Ц отозвался другой.
Ц Стой! Ц грозно предупредил доктор Рыжиков, которого на сей раз пуля у
боялась.
Один злоумышленник все-таки проскочил у него между ног на свободу. Но вто
рого он ухитрился зажать между кирпичным забором и углом дома, пользуясь
для этого картонной коробкой, в которой звякнуло что-то хрупкое. Это и бы
ла люстра, купленная только что в универмаге. Не из дорогих, давно присмот
ренная и выношенная в мечтах об уюте в отделенском коридорчике, благодар
я чему он сразу заиграл бы как лишнее обжитое помещение, а не как преслову
тые больничные коридоры. Денежки он потихоньку утаивал из внеочередных
выездных, чувствуя себя грабителем родной семьи, в свою очередь мечтавше
й о телевизоре или о магнитофоне. Словом, кругом преступник. Но уж больно з
аманчиво представлял он вечера под этой люстрой в тесном кругу родимых б
ольных. Или на старость потянуло к уюту?
Но в борьбе размышлять было некогда. Каждый звереныш в капкане первым де
лом начинает отчаянно биться. Поэтому в коробку, служившую сейчас прессо
м, молотили и кулаками, и головой, и чем попало. Каждый такой удар болезнен
но отзывался в сердце доктора Рыжикова, но он не ослаблял давления. Что та
м осталось, в коробке, после этого Ц лучше не думать. Противник был не из т
ихонь. Уже зажатый намертво клешней доктора Рыжикова, он был готов, как ящ
ерица хвост, оторвать и оставить врагу свою руку. И извивался до последне
го. Лишь колоссальный перевес сил помог доктору Рыжикову постепенно, дав
лением и терпением, утихомирить пленника. Когда сопротивление утихло, до
ктор Рыжиков пропыхтел:
Ц Где пугач?
Ц Какой пугач! Ц снова задергался «язык». Ц Пусти! Че пристали! Мне домо
й надо!
Голосишко был сварливый, безотцовский.
Ц Ну нет! Ц хватка у доктора Петровича была еще та, десантная. А хирургич
еские пальцы Ц чуткие, как миноискатель. Ц Пока не отдашь, не пущу!
Ц Нет у меня, Сережка утащил! Ц Пленник стал хныкать. Ц Пустите, силы бо
льше, да? Силы больше? Мне домой пора!
Ц Тебя, брат, из дому и выпускать нельзя! Ц заверил доктор Петрович, чуть
ослабляя нажим. Ц Придется отвести тебя к родителям, пока целый. А то пол
учат потом без пальцев или без глаза… Ну-ка пошли, показывай, где живешь!
Ц Не пойду! Ц снова забился пленник. Ц К мамке не пойду! Не надо к мамке, д
яденька! Это не я!
Но доктор Рыжиков был неумолим. Слишком много пробитых голов, выжженных
глаз, оторванных пальцев прошло перед ним. Если хоть что-то из этого немин
уемого потока можно было предотвратить, он должен был превращаться в неп
робиваемый камень. Поэтому он каменно сказал:
Ц Пугач на бочку… или идем к матери!
Видно, это было слабым местом в оборонительных рейдутах.
Ц Сережка утащил, дяденька! Правду говорю! Не надо к мамке!
Ц Тогда шагом марш за Сережкой. Где он засел? Пока не разоружимся, не выпу
щу!
Крепко схваченный воротник мальчишкиной курточки подтверждал, что это
так.
Ц Подождите, дяденька, отпустите! Может, тут уронилось?
Чуть-чуть приотпущенный он нагнулся и быстро-быстро зашарил по земле, ме
ж битого кирпича и бутылочного боя. Нашел то, что надо, и выпрямился: вот!
В ладонь доктора Рыжикова легла латунная трубка, оснащенная толстой рез
инкой и гнутым гвоздем, Ц простейший самопал, десятилетиями стоящий на
вооружении уличных и дворовых команд. Незаменимый в воспитании отваги, к
ак мосинская трехлинейная винтовка. Только винтовка давно уступила мес
то в строю автоматическому оружию, а самопал оказался редкостно живучим
. Видимо, в силу еще более удачной конструкции.
Ц Так я и думал, Ц рассмотрел он под фонарем свой трофей. Ц Для тройного
заряда. Ну куда вы лезете, куда вам надо? Ну почему наши вам не подходят Ц н
адежные, опробованные, безотказные, еще до войны испытанные и поставленн
ые на конвейер? Обязательно надо увеличивать заряд? Прямо как в мировой г
онке вооружений!
Во время этого увещевания стрелок, как и следовало, бесследно исчез. И про
никновенные слова доктора Петровича всуе тонули во тьме.
Ладно, вздохнул он, все же исполнив свой воспитательный долг. И пошел к дом
у, сверившись с адресом по бумажке. Однако за несколько шагов до подъезда
откуда ни возьмись вынырнула фигурка стрелка.
Ц Дяденька, не ходите к мамке! Я больше не буду! Честное слово даю! Не ходит
е, дяденька!
Доктор Рыжиков и думать не думал идти к его мамке. Он встал и объяснил со в
сей толковостью, что договор есть договор и он его намерен соблюдать по в
сем пунктам.
Но в подъезде мальчишка не отставал он него. А когда доктор Рыжиков посту
чал в совершенно постороннюю, на его взгляд дверь, вообще зашелся и вцепи
лся в докторский рукав:
Ц Обманули! Не ходите, дяденька! Мамке кричать будет, что опять из-за меня
заболела! И что помрет из-за меня! Я, честное слово, не буду! Обещали же не хо
дить! А сами обманули! Мамка драться будет, а пугач и не мой!
Доктора Рыжикова наконец осенило. Стрелок оказался сыном соседки-свиде
тельницы, к которой он набрался мужества пойти. Мужество требовалось не
для того, чтобы от кого-то отбиваться, а для того, чтобы подступиться к изд
ерганной, видно было в суде, и лжесвидетействующей женщины. До чего мучит
ельное дело. Кроме того, он не имел права быть частным сыщиком. Но право бы
ть гражданином, который может задать любому гражданину страны любой спр
аведливый вопрос, он имел. Как задать Ц еще не знал, но знал, что имел. Прост
о прийти и спросить: «Почему вы с женой Чикина обманываете суд?» Проще про
стого, но это ведь надо, чтобы язык повернулся…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132