По-настоящему. Понял?
Юный Рыжиков понял. Притом как приказ. А приказы в военное время выполняю
тся свято. Плюс шикарные кирзовые сапоги. На фоне всеобщих обмоток он выг
лядел почти офицером. Плюс один школьный друг, который своим умом догада
лся прибыть из Самарканда на долечивание.
В обмотках и без школьного друга это могло и не произойти, несмотря и на пр
иказ генерала. Но все-таки произошло.
А была она их одноклассницей, работавшей в грозное военное время в тылов
ом госпитале на оформлении раненых и больных. Работа чистая и аккуратная
, с бумагой, а не с грязными бинтами, склеенными кровью и гноем. Поэтому на н
ее и смотреть было приятно. Очень она была красивая и гордая, с нежным куко
льным личиком, в белом халате и эффектной шапочке с крахмальным куполом.

Школьный друг как узнал про приказ генерала, так сразу и ткнул в этот купо
л: «Подходит?» Ц «Ну да…» Ц недоверчиво хмыкнул жених. Слишком уж увивал
ись вокруг шапочки выздоравливающие офицеры. Но школьный друг взял дело
в свои руки.
Не верилось, что где-то на Курской дуге стоит адский грохот. Здесь было ти
хо и пыльно, и как-то особенно мирно тарахтели полуторки. Вечером все, кто
мог и имел право, гуляли по городской аллее. Они втроем тоже. Юный Рыжиков
с удовольствием отдавал честь выздоравливающим офицерам, с не меньшим у
довольствием ловя на своей однокласснице завистливые взгляды. На сапог
ах же Ц похожие взгляды солдат, даже усатых с медалями.
Лично он в обмотках никогда не пошел бы гулять по аллее с такой привлекат
ельной девушкой. Не осмелился бы. Даже если бы она его уговаривала. Но тут
его удивляло другое. То, что одноклассница ходит по аллее не с офицерами, а
с ними, с рядовыми. А это была хитрость школьного друга, заимствованная у
Шехерезады. «И тут вдруг пулеметная очередь пробивает мой парашют…» Ц з
аканчивал он очередной рассказ и обещал продолжение завтра.
Липово-жасминное удушье кружило головы. Вокруг было столько скороспелы
х военных романов и свадеб! Женились на медсестрах лейтенанты, чтоб чере
з день сгинуть бесследно в глотке войны. Играли свадьбы молодые офицеры
запасного полка выздоравливающих со своими новыми подружками с городс
кой танцплощадки, где через вечер духовой оркестр на треть состава пьяни
л довоенными «Брызгами…». Всем так хотелось кого-то ждать и провожать.
Под эти «Брызги» школьный друг и прошептал: «А Юрка на тебе жениться хоче
т». Игра ей нравилась. Она сказала: «Правда?» Школьный друг прошептал: «Зуб
даю».
Может, она подумала, что юный Рыжиков пусть и не офицер, но носит сапоги, а н
е обмотки. И что десантник Ц это так красиво… И что у них настоящий роман.
Еще одна их одноклассница работала в городском загсе. Она же и второй сви
детель. После формальностей осталось пожить семьей ровно два дня и одну
ночь. Только вопрос Ц где? Почему не у родителей? Во-первых, у всех жили по
три семьи эвакуированных. Во-вторых, они, кажется, так и узнать ничего не у
спели. На два же дня и тревожить не стоило. Кажется, так.
Опять подружка. Вернее, ее комната. Вернее, комнатушка. Молодая жена из дом
а вышла на работу. А на работе взяла двухдневный отпуск. Им даже начальник
отделения пожаловал четвертиночку спирта, правда так и не поняв до конца
, кто на ком женится. Весь первый день они и просидели за ней и молодой карт
ошкой с селедкой, все четверо. Только отрываясь, чтоб покрутить патефон. А
х эти черные глаза… Глаза у молодой жены были темно-карие. Иногда школьны
й друг и подружка переглядывались, и кто-нибудь стыдливо говорил: «Горьк
о…» Юный Рыжиков с одноклассницей сближали лица и легонько сталкивалис
ь сперва носами, а потом вытянутыми губами. Друг с подружкой аплодировал
и, патефон спрашивал, помнит ли Саша наши встречи и вечер голубой… Школьн
ый друг поднимал тост и желал этому дому много веселых детей. «Этому дому
» понималось фигурально, так как на самом деле дом был чужой. Но суть все с
хватывали и, в общем, радостно краснели.
Потом они долго гуляли по вечерней аллее, пили у мальчика самодельный ки
слый квас, смотрели кино «Большой вальс» (век бы смотрели), затем танцы для
выздоравливающих. Доктор Рыжиков и его школьный друг переминались в угл
у, а молодая жена и подружка были нарасхват у лейтенантов. Лейтенанты пре
восходили друг друга в галантности, только шеи были тонковаты для стоячи
х воротников гимнастерок.
Танцы кончились, и все разошлись по домам. Ночевать молодой жене пришлос
ь дома под страхом родительской кары, поэтому и доктор Рыжиков поплелся
к матери.
Оставался день последний. Вечером поезд доктора Рыжикова уходил в сторо
ну фронта. Школьный друг обегал последние комиссии. Подружка трудилась в
горзагсе. С утра зарядил дождь, по улицам растеклись грязи, спасительног
о гулянья не предвиделось. Пришлось начинать семейную жизнь. Была голуба
я кровать с никелированными шариками, которая мучительно скрипела, чуть
на ней шевельнешься. Были пугливые холодные руки и синие пупырышки на ко
же. И желание снова вернуться за ту черту, где все так понятно и просто: алл
ея, танцплощадка, шепот на скамье.
Остаток времени доктор Рыжиков, как более хозяйственный, стирал подружк
ино постельное белье, а жена-одноклассница с обиженным лицом читала на д
иване «Анну Каренину». Доктор Рыжиков исподтишка посматривал на нее с со
страданием и испугом, мучаясь, все ли сделал как полагается или что-то нап
утал.
После отпуска и переформировки генерал-майор снова осматривал свое вои
нство, и когда проходил рядом, доктор Рыжиков почему-то решил доложить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132