Ц Товарищ генерал, ваше приказание выполнено!
Генерал от такой неожиданности даже запнулся в своем ходе вдоль строя. С
лыхано ли Ц приказание выполнено! Он поискал глазами подателя этого дер
зкого писка и, конечно, его не узнал. То ли податель в отпуске действительн
о разъелся, то ли генерал в последнее время слишком много приказывал. Поэ
тому доктор Рыжиков взялся напомнить:
Ц Насчет жениться, товарищ генерал!
Комдив уставился в испуганно-счастливое лицо.
Ц Так… Ну и что?
Взгляд генерала сурово и неподкупно еще что-то требовал.
Ц Вы приказали, товарищ генерал, я женился…
Ц Я?! Ну, тогда молодец. Я понял. Молодец. Теперь и умирать не страшно, верно,
боец?
Ц Так точно, никак нет, не страшно! Ц с энтузиазмом согласился боец, не оч
ень понимая в свою очередь, почему это раньше было страшно, а теперь должн
о быть не страшно. И почему, собственно, все вокруг хихикают в кулак, комба
т исподтишка кажет кулак и лишь один генерал хмуро смотрит сквозь всех к
ак бы в какую-то даль. Как будто и не рад, что его приказы выполняются с полу
слова.
Не все из подробностей у него повернулся б язык рассказать жене архитект
ора Бальчуриса. Но, может, ей интересно было бы знать, что комдив вообще лю
бил поговорить с солдатами. Особенно перед высадкой. Наденет солдатские
ватник и шапку, подсядет, заведет компанию… Раз даже старшина попался. По
дходит к роте, а там какой-то охламон консервами НЗ обедает. Взрезал банку
и как ни в чем не бывало даже других угощает. Старшина по спине его хвать: «
Под трибунал захотел?» Он только что на построении запретил прикасаться
к сухому пайку. А то сожрут, черти, все до вражеского тыла. «Я вас, таких-сяк
их, зря двойной порцией каши кормлю?!» А солдат повернулся Ц старшина чут
ь не умер. Солдат оказался комдивом.
Теперь-то доктор Рыжиков знал, куда, в какую даль смотрел сквозь него и ск
возь строй десантный генерал-майор и почему хмурился, когда все хихикал
и. Смотрел он сквозь время, а видел впереди еще полвойны. И ничего особо ра
достного в этой половине для рахитичного молодожена и его юной жены он н
е видел. Просто ничего.
Почему доктор Рыжиков сейчас захотел рассказать то, о чем никогда не рас
сказывал? Кто знает… Скорее всего он не решился бы на это, останься здесь е
ще жена архитектора Бальчуриса. Но когда ушла Ц тянуло рассказать. Ночь
и усталость, внезапное дежурство, похищение больного, вина за давнюю уда
чу Ц много чего есть на свете, чтобы поколебать самого стойкого.
С печальным, почти детским вздохом самый стойкий уже был готов принять к
ак неизбежность свой заветный единственный сон про войну. Но святое отно
шение к дежурству, еще со времен караулов, взяло вверх. Он прошел по постам
. Неслышно останавливался возле палат, вслушивался, не тяжко ли кому. Заше
л к своим. Привычно открыл форточку, чтобы закрыть на обратном пути, вынул
мячик из руки спящего лейтенанта и переложил под подушку, подоткнул одея
ло футбольному тренеру, легким движением ладони снял храп бедолаге кран
овщику.
Обследовав свой коридор и осторожно заглянув в листок с процедурами пер
ед спящей за своим столом дежурной сестрой, он обошел ее и снова двинулся
на четвертый этаж, в заповедник. Там, как в другом царстве, прокрался по мя
гкому импортному ковру между пальмами и пейзажами маслом. Среди многих о
динаковых дверей с рельефным матово-зеленым стеклом (а не убого покраше
нным масляной краской, как в родной хирургии) он снова нашел ту, возле кото
рой, стоял вечером. Снова прислушался Ц и снова ничего тревожного. Во сне
припадки случаются реже, но он все-таки боялся отойти.
С той ночи, как больного без документов, имени и адреса, но с жуткими эпиле
птическими судорогами, сняли с проходящего поезда, доктор Рыжиков стара
лся лично его и укладывать спать, и поднимать по утрам, чтобы быть более ил
и менее спокойным за начало и конец дня. Пришлось еще много писать по разн
ым городам, чтобы найти концы и родственников, вытребовать историю, опов
естить о нахождении сбежавшего, как оказалось, от своей мнительности бед
няги… Единственное, на что доктор Рыжиков не решился, Ц отправить его об
ратно на прежнее место. Хотя за одноместную палату для иногороднего боль
ного его довольно-таки грызло экономное начальство. С припадками возилс
я он один, при поддержке и помощи суровой и прямой медицинской монахини С
ильвы. Она являлась тут же Ц с полотенцем, шприцами, резиновыми бубликам
и. Дверь запиралась изнутри, и пугливые больные менялись в лицах, проходя
мимо. На больных плохо действуют даже чужие стуки и стоны.
Откуда взялось, что он еще и Герой Советского Союза, доктор Рыжиков знать
не знал. Но сразу все изменилось. И неудобный иногородний мгновенно оказ
ался в лучшей «одиночке» заповедника. Может, это и справедливо, может, тол
ько он и оправдывал наличие этого размалеванного коридора… Так что спор
ить было не с чем.
Доктор Рыжиков и не спорил. Он стоял и прислушивался.

7

Утром можно было подумать, что он с этого места не сходил. Но он побывал у с
ебя, благополучно сдал дежурство и даже получил какую-то бумажку, в котор
ую сейчас и вчитывался, прежде чем открыть дверь.
«Прошу разобраться, с какой целью врач Рыжиков Ю.П. не выпускает меня из па
латы и систематически приходит срисовывать и измерять мою голову в целя
х тайного эксперимента… Меня фотографируют как экспонат для показа, нес
мотря на мое тяжелое положение… Это не кончается, несмотря на мои жалобы
и обещания выпустить меня, пока меня здесь не нашли…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132