Только куда все это делось вм
есте с застенчивой нежной улыбкой? Кто подменил все это?
Больной Чикин все отказывался понять, куда делась одна женщина и откуда
взялась другая. Он все еще верил, что первая где-то есть.
Ц Наверное, люблю…
Ц Тогда сложнее, Ц чисто по-рыжиковски вздохнул доктор Рыжиков.
Не в первый раз говорили они о любви, с тех пор как чикинский рубец стал за
растать. После каждого вопроса, подавать ли на жену в суд, почему-то любов
ь начинала витать вокруг них. Старинная любовь по строгим правилам, с вер
ой и преданностью, со «жди меня, и я вернусь», с «я помню чудное мгновенье»,
с «жизнь прожить Ц не поле перейти». Наконец, с «сам погибай, а товарища в
ыручай».
Ц Знаете, какую книжку про любовь я больше всех люблю? Ц спрашивал докт
ор Петрович.
Ц Какую? Ц интересовался больной Чикин.
Ц «Старосветские помещики», Ц открывал ему лечащий врач. Ц Вы читали?

Ц Нет… Ц качал головой Чикин, предпочитавший технологические справоч
ники. Ц Я думал, это про крепостное право. Если бы я знал, что про любовь…
Ц Когда легкомыслен и молод я был, Ц говорил доктор Рыжиков, заполняя о
перационный журнал, Ц то думал, что любить Ц это обязательно выносить и
з огня и обстрела прекрасную девушку-партизанку…
Ц … Она сначала думала, что я талантливый, Ц полностью соглашался с ним
Чикин, Ц и далеко пойду. Защищу кандидатскую. Может, я сам виноват? Ученым
не стал, остался простым инженером, а она выросла до завпроизводством…
Ц … Мысленно я дрался на ее глазах один с целым взводом немцев, Ц ловил е
го мысль на лету доктор Рыжиков. Ц И даже с целой ротой…
Ц Но ведь я делаю все, что могу. На дом беру чертежи, сижу до четырех утра…
И все равно больше ста восьмидесяти со всеми премиями не выходит. А она с о
дного банкета приносит двести, говорит: сэкономила. Я говорю: Люсенька, ра
зве так можно? Ведь если обнаружат… А она смеется: что ты как половая тряпк
а? Ведь ни одной жалобы, одни благодарности. И даже друзьям говорит: сегодн
я моя половая тряпка зарплату среднего инженера принесла…
Ц А потом только с одним подраться надо было, Ц тонко понимал доктор ду
шу больного. Ц А я даже не сообразил, что пора…
…Все мы немножко лошади…
Что-то витало в ночной дежурке, как будто что-то должно было случиться. И э
то «что-то» не задержалось. Сильва Сидоровна сунула в дверь свое преданн
ое костлявое лицо и даже онемела от их душевной гармонии. «Вас там спраши
вают», Ц проскрипела она, искренне считая это шепотом. Как видно по лицу,
кто-то не очень приятный. «И чего в полночь-заполночь… Дамочка вроде из б
огатых…» Сильва Сидоровна четко делила на «из богатых» и «из простых», к
ак бы подсказывая, кому и вправду срочно, а кто подождет до утра.
Доктор Рыжиков тяжко вздохнул, ожидая, что снова добралась жена товарища
Еремина.
Ц Если Еремина… Ц начал он осторожно.
Ц Еремина… Ц скривилась Сильва Сидоровна. Ц Еремину здесь каждая соб
ака знает. Эта красивая… плачет…
Это была уступка, сопровождаемая, правда, неуступчивым ворчанием, что «н
еотложка» принимает сутками, а у нас хоть ночью отдохнуть бы дали… Ворча
ние сначала удалилось, потом снова приблизилось вместе с шарканьем тапо
к. Чикин незаметно исчез. Доктор Рыжиков оглядел дежурку Ц достойна ли о
на взгляда красивой женщины. Но застарелых немытых кефирных бутылок и за
твердевших кусков бутербродов не было видно. К паштету он еще не приступ
ал. Можно было встать и корректным поклоном встретить красивую женщину.

Она была действительно красива (хотя вкусы Сильвы Сидоровны во многом сп
орны при бесспорной антипатии к красивым женщинам). И несчастна.
Ц Доктор… Вы меня, наверное, не помните… Я просто не знаю, что делать…
А вот запоминать таких женщин мужчина обязан. На то у него и клетки мужско
й памяти. Не то чтобы очень красивая и вопреки Сильвиной ревности, скорее
скромная. Гладкие волосы забраны в узел Ц именно так, как всегда нравило
сь доктору Рыжикову. Особенно в таких спокойных, крепких, развитых женщи
нах. Чуть скуластое широкое лицо, мягкие губы. Все очень ясно и чисто. Особ
енно серые глаза, чуть покрасневшие, правда, от слез.
Ц Я жена архитектора Бальчуриса…
Тогда все ясно. Архитектора Бальчуриса доктор Рыжиков вспомнил гораздо
быстрее. Просто мгновенно. Ибо ничто так не хранят клетки докторского ар
хива, как истории болезней. И вообще истории…
Как забыть эту замечательную победу городской медицины! Наша газета с чу
вством писала об этом подвиге врачей. Как они спасли жизнь человеку, разм
олотому на куски. И персонально доктору Рыжикову досталась голова.
Кто говорил, что архитектор выпил немного сухого вина по случаю очередно
го проекта. Кто, наоборот, что он в рот не брал, а не сработал шлагбаум на пер
еезде. Факт тот, что у тепловоза царапина, а «Волгу» архитектора даже не по
казывали ремонтникам. Прямо с места повезли во Вторчермет.
Еще спасибо, что с ним с дачи не ехала жена. Вот эта самая, с заплаканными се
рыми глазами, со скромной прической, к которой доктор Рыжиков неравнодуш
ен.
Правильно, во время операции она сидела в коридоре. Все родственники жду
т внизу, в вестибюле, а ее провели в коридор. Потому что они были особенные.
«Как в лучших домах Филадельфии», Ц говорила Ада Викторовна, побывав у а
рхитектора и архитекторши на даче. Лично архитектором отделанная дача, п
од маленький замок, с камином, зимним садом и живым деревом, росшим сквозь
крышу. Слово «интерьер» тогда вторгалось в нашу жизнь как «кибернетика»
.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132