Доктор Рыжиков снова только вздохнул.
Ц Ты советуй поменьше, Ц толкнул стекольщик плотника укороченной рук
ой в бок. Ц Руки две, лопату держать можешь? Я завтра в пять, после работы, с
амосвал пригоню с бетоном…
Ц А может, сперва стенки? Ц задумался плотник.
Ц Если стенки Ц тогда Захарыча, Ц уточнил больной Самсонов.
«Захарыч…» Ц напряг память доктор Петрович, но без фамилии не входило. И
ли хотя бы без диагноза.
Ц Это которому люлькой по голове Ц и доска из глаза, Ц понял его затруд
нение больной Самсонов.
Если бы, конечно, всей люлькой, то Захарыча сейчас бы не дозваться. Обломко
м люльки, оборвавшейся с четвертого этажа Ц другое дело. И не доска, а здо
ровенная щепка, и не из глаза, а из кожицы над самым глазом, пройдя юзом вдо
ль черепа. Поэтому потом упорно говорили, что доктор Рыжиков спас глаз, хо
тя он не менее упорно чертил ход щепки под кожей, доказывая, что глаз был ц
ел.
Ц …А вы что здесь делаете? Ц где-то на пятый день спросил больной Самсон
ов, увидев его вблизи, то есть доктора Рыжикова.
Доктор Рыжиков как бы пожал плечами: мол, а где ему быть…
Ц Да вы к больным своим идите! Ц направил стекольщик Самсонов. Ц Тут, см
отрите, кипит…
Пока ничего не кипело, только больной Захарыч выглядывал из-за первой ма
ленькой стеночки, за которой еще нельзя было спрятаться и на корточках. П
равый глаз у больного Захарыча несколько отпугивал сшитым веком, но виде
л на единицу. По крайней мере шов на стенке казался доктору Петровичу гор
аздо ровнее шва на веке, и он корил себя за спешку в тот раз. Вернее, за то, чт
о чересчур уперся в перелом темени, а веко передоверил, притом не рыжей ко
шке Лариске, а другим людям. Поэтому ему казалось, что сшитый глаз Захарыч
а смотрит на него укоризненно, хотя на самом деле он смотрел восхищенно.

Больному Самсонову нравилось распоряжаться даже одним человеком, и он п
олководчески крутил чапаевский ус. Разумеется, целой, «дореформенной», п
о его выражению, рукой. Крючок для этой сложной операции не годился. Пора б
ыло думать о биологическом протезе.
Ц Ты только пока обозначь, Ц скомандовал он больному Захарычу. Ц До по
толка не ложи, мы бетоном по гнездам зальем, а потом дальше… А то ждать дол
го.
Больной Захарыч беспрекословно повиновался.
Ц И кирпича закажи, Ц напомнил ему больной Самсонов. Ц А вы ваш планчик
дайте и идите. Идите, вас тут пока не надо. Если что, позовем.
Тут доктор Рыжиков спохватился, что планчика у него и нет. Планчик был тут
же составлен на докторрыжиковском блокнотном клочке его же карандашны
м огрызком. Больной Самсонов примерился к нему очками как линзой, прибли
жая и удаляя их. Проставил метры, промерил шагами отсеки. На другой сторон
е дописал: доски, столярка, проводка, известь, стекло, цемент… И задумался,
наморщив лоб.
Ц А где это достать? Ц спросил доктор Петрович.
Ц А, Ц махнул укороченной рукой больной Самсонов. Ц Само найдется.
И доктор Рыжиков еще раз не выдержал:
Ц Но как вы сюда все-таки попали?

25

Ц Юра! Сын разума и совести! Как ты сюда попал?
Ц По делу! Ц предостерегающе сказал доктор Петрович.
Ц Садись в любое кресло!
Но доктор Рыжиков опасливо стоял.
Ибо кресла были не какие-нибудь, а зубоврачебные. А розовая лысинка в лохм
атом черно-седом обрамлении, аккуратные кавказские усики, невыцветшие ч
ерные глаза, горбатый нос и прямая спина Ц главный зубник нашей местнос
ти, уважаемый Лев Христофорович Тунянц, оторванный от гор родной Армении
, но неизменно много лет получающий оттуда посылки с марочным коньяком и
душистыми травами.
Ц Ничего, я постою, Ц вежливо сказал доктор Петрович в присутствии стар
шего по годам и по разуму. Ц У меня…
Ц Извини, Юра! Ц строго поднял палец Лев Христофорович. Ц У нас в Армени
и стоя дела не обсуждают. Потому что дела, Ц он поднял палец еще строже и в
ыше, Ц это дела!
С первого своего дня он отнесся к нам, местным жителям, как к неразумным мл
адшим братьям, которых надо терпеливо учить жить и действовать так, как ж
ивут и действуют в мудрой Армении. Он был сын и миссионер народа, чей алфав
ит на тысячу лет старше того, которым пишутся эти страницы.
Доктор Рыжиков был из тех, кто уважает чужие обычаи. Он сел, но с большой оп
аской, и не в кресло, а на табурет. Армянский Лев в изгнании (как он утвержда
л) зачем-то отошел к раковине и старательно вымыл руки. Был тихий вечерний
час, вечный дождь прервался, и в окно хлынуло предзакатное солнце, тревож
но играя на зубном инструменте.
Ц Нет ли у вас лишних…
Ц Лишние есть, Юра. У нас всё и все лишние. За редким исключением. Кроме теб
я, меня и еще одного парня. Но я тебе что обещал?
Ц Что? Ц насторожился доктор Рыжиков.
Ц Что не стану тебя даже слушать, пока не загляну в твой рот. Был разговор?

Ц Был… Ц чисто по-рыжиковски вздохнул доктор Рыжиков.
Ц А у нас в Армении, Ц он строго поднял палец, Ц мужчины держат слово, да
же если оно режет рот как острая бритва!
Неизвестно, как там, в Араратской долине, а у нас в среднероссийской равни
не на всех крупных свадьбах и юбилеях он был великим тамадой. Младшие бра
тья носили его на руках.
Ц Тогда садись вот в это кресло, прямо на солнце, и открой рот… Да не дрожи
, десантник! Я только гляну! Что там за это время стало…
Что было Ц то было. Доктор Рыжиков, прыгавший на парашюте в пасть смерти,
дрожал от вида маленького гнутого зубоврачебного зонда. Как и большинст
во смертных, он умирал от зубной боли, но не сдавался, пока не лез на стену. С
о стены его и снял как-то Лев Христофорович и по-отцовски сказал, глядя на
лоснящийся флюс:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132