щипнуло.
Ц Давно? Ц внимательней всмотрелся доктор.
Ц Да уж забыл… Ну, дня четыре… Да не болит она…
Ц До головы или после? Ц уточнил доктор Рыжиков.
Дядя Кузя, нарушивший технику безопасности и пренебрегший защитными оч
ками, на этот вопрос отвечал неохотно. Сам расписывался в книге, знал все п
оследствия, о чем теперь речь? А ведь могут навесить за свой счет Ц не нар
ушай! Так, что ли? Уж больно он очки не любил. Да кто их надевает? Если все вып
олнять, что написано да за что расписался, то до работы не дойдешь.
Ц Бюллетенчик бы мне, Ц ласково ушел он от вопроса. Ц Денек передохнут
ь Ц и пройдет.
Доктор Рыжиков пообещал бюллетеньчик. Но отдохнуть попросил пока здесь.

Ц Да дома полежу, не беспокойтесь, Ц махнул кузнец признательной рукой
. И сморщился от головного приступа. Ц Эк меня!
Эк его, только и осталось сказать. Доктор Рыжиков молча посмотрел на желе
знодорожного коллегу. Железнодорожный коллега густо побагровел. «Ниче
го, Ц подумал доктор Рыжиков. Ц Значит, еще не все потеряно. Все мы немнож
ко…»
Ц Ну, есть кузнечный бог, Ц сказал он, когда дядю Кузю осторожно увели пе
реодевать и укладывать.
Это была не искра, а кусок здоровенной окалины. Осколок, будь это на фронте
. Но только из-под молота. И до чего он ловко проскочил в глазную яму мимо гл
аза и застрял в мозговом веществе! Потом этот снимок годами будут демонс
трировать друг другу братья доктора Петровича Ц нейрохирурги Ц и объя
снять друг другу, что стало бы с дядей Кузей, возьми осколочек миллиметро
м правее или левее, а также выше или ниже. А так, в горячке выполнения плана
дядя Кузя и не заметил, что ранен в голову, в самую ее мякоть.
Дядю Кузю осторожно положили в палату лицом вверх и велели не двигаться.
Редко он с таким удовольствием подчинялся. Лежать и смотреть в потолок б
ыло делом приятным. Доктор ему тоже понравился как человек свой, мастеро
вой. Не стал выламываться с этими очками. А главное Ц никуда больше не пос
ылал, сам все решил. Таких людей дядя Кузя научился ценить за свой век.
Он лежал закрыв глаза, и боль постепенно переставала разламывать череп,
собираясь внутрь в одну точку. Где-то рядом шептались соседи, с которыми н
е мешало бы познакомиться, но он выполнял приказание не вертеть головой
и не рыпаться. Поэтому не мог быть вежливым.
Он выпил несколько таблеток, вытерпел укол от сердитой костистой женщин
ы с сжатыми в нитку губами, тихо-мирно уснул. Проснулся и увидел над собой,
на фоне белого больничного потолка, незнакомое деликатное лицо краснов
атого цвета.
Ц Как вы думаете, Ц вежливо спросило лицо, Ц можно подавать на жену в су
д или нельзя?
…В это самое время Иван Лукич и выслушал доклад о столь необычном явлени
и.
Ц Готовь к операции, Ц пожевал он губами.
Ц Какой операции? Ц мирно спросил доктор Рыжиков.
Ц Осколок надо извлекать, голубчик!
Тут доктор Рыжиков опять-таки мирно сказал, что извлекать не надо. Что он
закрепится и больше ничего там не нарушит. А если ковырять в мозговом вещ
естве…
Но доктор Черныш его по-профессорски оборвал. Сегодня ничего, а завтра же
лезяка перережет сосуд, и человек погибнет. А человек-то, видно, неплохой,
работник. Так или не так?
Доктор Рыжиков сказал, что не так. Тут Доктор Рыжиков и сказал, что консерв
ативная тактика (если так можно выразиться) спасла бы жизнь сенатору Кен
неди, а вот такая погубила.
Ц Наверное, Юрий Петрович считает и вас таким же хирургом-убийцей, Ц во
т тут-то и сказала Ада Викторовна.
Доктор Рыжиков на это не прореагировал и сказал, что он операцию делать н
е будет, а будет лечить консервативно.
Ц Юрий Петрович думает, что он тут один царь и бог, Ц премило улыбнулась
Ада Викторовна.
Доктора Черныша это завело, и он сказал, что сделает операцию сам. И при эт
ом начал багроветь.
Доктор Рыжиков опять-таки мирно заметил, что доктор Черныш не специалис
т по нейротравмам, а для такой операции надо быть специалистом.
Ц Юрий Петрович думает, что его командировка на практику перевешивает
весь ваш опыт, Ц еще любезнее улыбнулась Ада Викторовна.
Все шло как по маслу. Иван Лукич наливался кровью, его взгляд тяжелел.
Ц Юрий Петрович думает, что только он спаситель президента Кеннеди, что
других больше нет. А человека украшает скромность…
Ц Юрий Петрович думает…
Ц Юрий Петрович думает…
Ц Ты, Юра, мне здесь мозги не крути. Ты скальпель когда в первый раз увидел
? А я в землянке партизанской пилой, понимаешь… Ц На глаза Ивана Лукича н
аворачивается слеза былых событий. Ц Холод вокруг, кровь в красный лед п
ревращается… Дашь ему стакан самогона, остатками пилу протрешь и… Легко
, думаешь?
До этого момента все было терпимо. Но тут доктор Петрович и сказал непопр
авимое. Оно прозвучало все так же спокойно и мирно, без всякого нахальств
а, которое потом ему приписывали как друзья, так и враги.
Ц Иван Лукич, Ц сказал он, Ц пятнадцать лет назад, на практике, я этим во
схищался. И пилой, и самогоном. И даже брал пример. Но мы ведь сейчас не в лес
у и не пилой больных пилим. Давайте уже смотреть не назад, а вперед…
Ц А это не тебе решать! Ц рявкнул Иван Лукич по-полковничьи. Ц Ты разго
варивать сначала научись! Я советских бойцов, партизан спасал от смерти,
а он меня президентом Кеннеди тычет! С американскими наемными лжехирург
ами олицетворяет! Мне до сих пор люди пишут, благодарят, что живут!
Дошел-таки заряд Ады Викторовны!
Ц Виноват, но… Ц пикнул доктор Рыжиков.
Ц И никаких «но»! Нахал! И я, старый дурень, нахала своими руками вырастил!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132