Ц Не насмехайтесь, Ц сказал доктор Рыжиков. Ц Я в Бурденко был на опера
ции у Арутюнова. Знаете, что такое талант? То, что у меня выходит за пять час
ов с ведром крови, он сделал за сорок минут и без капли… И это после трех ин
фарктов, в шестьдесят лет… Нет, мы так никогда не научимся.
В редкую минуту можно было из доктора Рыжикова вырвать такой расстроенн
ый звук.
Но чтобы подбодрить Сулеймана, он тут же поправился:
Ц Вы научитесь, Сулейман. У вас еще разгон впереди, а мы как пули на излете.

В глазах у Сулеймана было большое сомнение.
Проходила ночь. Тяжко стонал больной Туркутюков, в котором живая кость м
учительно срасталась с искусственной.
Аккуратно, чтобы не выдать себя, посапывал больной Чикин.
Танцевала «Воскресающего лебедя» больная Жанна Исакова. Конечно, в радо
стном сне.
В тесном коридорчике, который служил и ординаторской, и столовой, и прием
ной, за маленьким столом, при настольной лампе, Сулейман писал в конспект
лекцию об открытых и закрытых черепно-мозговых травмах как мирного, так
и военного времени.
И диктующий, и пишущий часто останавливались, чтобы прислушаться к звука
м, возникающим за одной или за другой дверью.
Под самое утро диктующий вдруг задумался и совсем не по программе сказал
:
Ц Только не дай бог вам, конечно, увидеть все это, Сулейман… Нет, возвраща
йтесь в чистую стоматологию, пока не поздно… Ноль процентов смертности,
от пациентов одни благодарности… Самое сложное Ц зуб вырвать… Впутает
есь не в свою функцию, потом всю жизнь на меня зуб точить будете.
В глазах у Сулеймана было большое терпение, дающее доктору Рыжикову выск
азать все. Высказать Ц и все равно покориться.
Ц А самое трудное, Сулейман, к чему нельзя привыкнуть никогда, это рисков
ать чужой головой, когда своя в безопасности. Ц Он сообщил это как самую
большую тайну бытия.
Ц Извините… Ц улыбнулся Сулейман усталой бессонной улыбкой. Ц Для не
которых это самое большое удовольствие.
Ц Это только при больной психике, Ц совсем без осуждения сказал доктор
Петрович. Ц Это ненормальные люди, их надо лечить…
Ц Ай, никакие они не больные, Ц у Сулеймана проскользнула даже нотка ра
здражения таким всепрощением. Ц Они как раз очень нормальные, вас еще ле
чить хотят… Вернее, им выгодно, чтобы таких больных, как вы, побольше было
для их здоровья. Извините… Я вот не видел, чтобы кто-нибудь, как вы, так част
о свою голову подставлял.
Ц Я, Сулейман… Ц Доктор Рыжиков еще раз пристально посмотрел на зелено
ватое лицо Сулеймана и наконец решил доверить ему тайну своей жизни. Ц Я
вообще живу не по праву. Раз в братскую могилу попал, но это-то со многими б
ывало. А другой раз просто моя смерть досталась другому. И я теперь живу за
него.
Кажется, Сулейман отнесся к этому серьезно. И доктор Рыжиков выложил все
до конца:
Ц Он был у нас самый красивый парень и на аккордеоне играл. А родом из Нов
ороссийска. У них на Черном море все музыкальные. Мы так и думали, что посл
е войны будет играть в джаз-оркестре Леонида Утесова. Собирались коллек
тивное письмо писать, чтоб приняли. «Дорогой и многоуважаемый Леонид Оси
пович! Пишут вам бойцы четвертой роты второго воздушно-десантного батал
ьона такого-то гвардейского воздушно-десантного полка, такой-то гварде
йской воздушно-десантной дивизии. Мы все очень любим слушать зажигатель
ные песни в исполнении Вашего джаз-оркестра. И у нас есть для Вас приятная
новость. В нашей роте в первом взводе…» А нас он будет по контрамаркам про
пускать. Все уже обговорили. И если в брошенном блиндаже или в разбитом ма
газинчике где аккордеон находили, сразу ему, на пробу. А аккордеонов там, в
Европе, было тьма. Аккордеоны и велосипеды. Мы идем, остатки роты, и, бывало
, все на велосипедах, до следующего КПП. Ну, там ссаживают, велики Ц трофей
ной команде, бывало, и аккордеон заберут, мы до следующего склада топаем, т
ам снова седлаем… Но это так. Ему уже награда шла, Слава второй степени. Эт
о за Балатон, когда немцы нам всыпать хотели. Танковая армия СС прорывала
сь, а у нас артиллерия с тягачами отстала, снег с дождем, все раскисло, лежи
м в ячейках и богу молимся. Под рукой только пэтээры да гранаты. А «королев
ского тигра» ничем подручным не возьмешь, не такой орешек… Вот один, здор
овенный такой, вылез нам на окопы и начал утюжить. Помесил как следует, пот
ом встал, фыркает. Может, водитель ориентировку потерял, ему по щелям весь
батальон из чего только возможно садит… Потом люк в башне открылся, офиц
ер в черном высунулся, заозирался. Ну, этого тут же и подстрелили. А люк отк
рытый. И тут Юрка из окопчика выскочил. Недаром у него фамилия такая Ц Ско
родумов. Так быстро, мы моргнуть не успели. В одной руке граната, другой хв
ать за буксирный крюк, за поручень, и сзади ему на спину Ц прыг! В люк грана
ту, а сам кубарем вниз, в свой окоп. В танке ка-ак грохнет! Целая серия взрыв
ов, да каких! Боезапас, видно, рванул. Башню оторвало, бросило набок, «тигра
» горит так красиво, с черным столбом… На остальных это даже подействова
ло, начали пятиться, будто здесь ух какая оборона. А тут один Юрка с гранат
ой. Мы после боя к нему побежали, будто никогда не видели. Посмотреть, что з
а человек. Смотрим Ц ничего, такой же, как и все. Грязь с аккордеона соскре
бает, смеется: «Чуть-чуть бы Ц и аккордеон раздавил бы, собака…» Вот был к
акой парень. А потом шли на Вену, это в Австрийских Альпах. Слоеным пирогом
. Знаете, как это? По одной дороге мы наступаем, по другой, соседней, немцы от
ступают, по третьей мадьяры навстречу Ц сдаваться целыми полками…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132