Ц Я вам так благодарна… Если бы не вы…
Ц Да я-то что… Ц сказал доктор Петрович, вспомнив о деле своих рук. Ц Во
т один англичанин акул изобретает. Из стекловолокна. И управляет по ради
о.
Ц Зачем? Ц встревожилась она. Ц Разве акул не хватает?
Ц Для охраны пляжей. Миллионеры расхватывают и стерегут свои пляжи. Чут
ь заплывет посторонний Ц и… Вот это мастерство, правда?
Ц Правда… Ц сказала она. Ц Только о чем вы все время думаете?
Ц Я? Ц испугался он, что она догадалась.
Ц Вы, Ц сказала она. У вас все время мысли заняты. Вы говорите про акул, а д
умаете совсем не про них.
Ц А про кого? Ц испугался он еще больше.
Ц Наверное, про больных… Ц сказала она, не то одобряя, не то осуждая.
Доктор Рыжиков даже затруднился сказать сам себе, о ком он сейчас думает.
О старой учительнице с опухолью мозга или о юной Жанне Исаковой с костыл
ями, которые она все еще боялась бросать. Может быть, теперь надо просто ук
расть костыли, и пусть выворачивается как сумеет. Но отпускать домой не к
остылях нельзя Ц привыкнет… А если положить к ней учительницу, то вмест
о изолятора теперь всегда будет женская половина. А где взять изолятор? О
тдать дежурку, а самим в коридор? А учительнице будет становиться все хуж
е, она совсем перестанет быть добродушной, не сможет уже никого слушать, б
удет перебивать, что Жанна действует на нервы, упражняясь под рельсой, чт
о племянница нарочно носит червивые яблоки… Станет обижаться на пустяк
и, которые никто не в силах предугадать, плакать, пачкать простыни повидл
ом и кефиром, сыпать крошками, толстеть… Сильва Сидоровна будет ворчать
на нее, она Ц на Сильву Сидоровну… А главное, доктору Рыжикову не придетс
я рассказать ей, а уж очень чесался язык, какой врушкой была ее любимая Сим
очка, что в один присест могла наврать сразу десятерым. На работу звонит, ч
то заболела Анька и она ждет дома врача, мужу Ц что побежала с подружками
стоять за клипсами, родителям шлет с Валеркой записку, что заболела сама
и пошла в поликлинику, подружке Ц что какая-то невероятная приезжая пор
тниха пригласила ее на примерку. Все сходятся и начинают до хрипа доказы
вать друг другу, где Симочка: в больнице, на примерке, или в очереди. А она бо
лтает ногами, ест мороженое и в седьмой раз смотрит «Карнавальную ночь»…
Дожидаться этого всего или, не дожидаясь, срочно взламывать голову? Как в
се-таки беспомощны мы перед каплей химии в каком-то скрытом тайнике орга
низма! Да разве это справедливо? И никакой надежды на волю.
Вслух он ничего не сказал, потому что она сказала:
Ц Думаете, здоровым легче? У вас хоть три дочери, не так одиноко…
Крыть было нечем.
Ц Знаете, ничего уже этого не надо… Ни конкурса, ни успехов… Вы думаете: ч
то она суетится с этими турами… А тут бы застыть как-нибудь и чтобы время
не видеть… Превратиться скорее в старуху без всяких чувств и желаний… Ес
ли они никому не нужны… Я вам как доктору говорю, Ц на всякий случай пред
упредила она. Ц У вас нет сигареты?
Ц Я не курю, Ц сказал доктор Рыжиков жалобно.
Ц Ах, да… Вы настоящий доктор… Ц Ее голос допустил нервную хрипотцу. Ц
Если б не вы…
Тут неожиданно для себя доктор Рыжиков сказал: «Ничего, все устроится», и
потянулся к ней рукой. Но только почему-то не к колену, а к руке. «Ничего, вс
е устроится», Ц храбро положил он широкую докторскую ладонь на ее запяс
тье с синими жилками под белой кожей. Чисто по-докторски, к пульсу.
Тут и произошло неожиданное. Жена архитектора Бальчуриса упала щекой на
эту отдезинфицированную докторскую руку и облила ее горячими слезами. Д
октор Рыжиков чуть не отдернул руку Ц так его обожгло. Как доктора. И сове
ршенно машинально его вторая рука погладила ее короткую мальчишескую с
трижку, которую ему давно хотелось погладить.
Она постепенно успокаивалась, но от его руки не отрывалась, а как бы присл
ушивалась к тому, как он гладил ее волосы.
Это могло продолжаться очень долго. Может быть, бесконечно. Или пока не ос
тановилось бы сердце от одиночества, нерешенности, грусти.
Но что-то вдруг изменилось. Ни шороха, ни скрипа, только движение воздуха.
Доктор Петрович вздрогнул и оглянулся. Оглянулся, вздрогнул и отдернул р
уку от щеки жены архитектора Бальчуриса и ее мальчишеской прически. Как
будто она ударила его током.
Жена архитектора Бальчуриса оглянулась и тоже выпрямилась, как от тока.

Доктор Рыжиков, прямой как аршин, чинно взял чашку с остатком холодного ч
ая.
Жена архитектора Бальчуриса двумя осторожными пальцами взяла свою.
Они старательно смотрели мимо друг друга, словно озабоченные чем-то, про
исходящим в пространстве.
Ц Весной есть опасность авитаминоза, Ц сказала она с озабоченной стро
гостью. Ц Мне посоветовали накрутить алоэ с медом. Только одни говорят
Ц настоять на кагоре, другие Ц не надо. Как вы считаете?
Ц Кагор в определенной пропорции способствует усилению кроветворной
способности и кровообращения, Ц с присущей ему педантичностью отвечал
доктор Рыжиков. Ц Можно порекомендовать так же глюкозу с витамином С, ас
корбиновую кислоту, экстракт шиповника… Это восстанавливает силы…
Оттуда, куда они старались не попадать виноватым взглядом, сквозь приотк
рывшуюся дверь на них смотрел, лежа на высоких подушках, как всегда, весь в
белоснежном и крахмальном, но местами свежевыпачканном, архитектор Бал
ьчурис. Он, видимо, соскучился и улыбался особенно радостно, одновременн
о пуская слюнями радужные весенние пузыри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132