Пробежала Си
льва Сидоровна, оставившая основное дежурство. Подожгли протертый спир
том операционный стол. Он горел синим пламенем. Чикин лично включил уско
ренное кипятильное устройство, сооруженное им в подарок отечественной
хирургии.
То ли все другие операционные места в городе были тогда заняты, то ли кого
-то в другом месте не добудились, то ли просто без доктора Петровича снова
не обошлись, но студента железнодорожного техникума, который выпал с че
твертого этажа общежития, он приказал нести сюда.
Студент ударился о цокольный выступ подвала, потом его швырнуло на асфал
ьт. В больницу его везли испуганные девушки. По дороге он пришел в сознани
е. Девушки плакали и спрашивали, что ему сделать. Он говорил, что ничего, и у
спокаивал их, что не чувствует боли. Он и вправду не чувствовал боли, но вм
есте с ней не чувствовал и ног. Все приподнимал голову и старался на них по
смотреть. Девушки плакали и успокаивали его, что ноги совсем целые.
Доктор Петрович, оторванный от пенопластовых небоскребов и фонтанов пр
игородной зоны, взял студента за руку и посчитал пульс. Пульс был слабый. С
тудент спросил его, почему он не чувствует ног и не может ими пошевелить. Д
октор Рыжиков ответил, что это наверное от испуга. Потом пройдет. Сколько
было случаев, добавил он, когда спасались парашютисты с нераскрытым пара
шютом. И умолчал, сколько было случаев, когда они не спасались.
На столе доктор Рыжиков увидел, что студент уже никогда не пошевелит ног
ами. Мягкий светлый жгутик спинного мозга, на котором держатся все наши д
вижения, был порван вбитым позвонком. Кроме того, все, что можно было отбит
ь при падении, было отбито. Поразительно, что студент был в сознании. Это н
е влезало ни в какие учебники. Видно, спинной мозг еще и разбухал от ушиба.
Доктор Рыжиков работал как каменотес, раскусывая крепкие молодые кости
и освобождая от тисков пухнущую кровоточащую нитку жизни. Пот выедал гла
за, правая кисть онемела и уже не сжималась. Тут нужна была армейская тран
шееройная машина, которая прошла бы по позвонку сверху донизу. Самое стр
ашное было в том, что любой живой, кому так разворотили спину, должен был у
мереть от болевого шока. Студент же ничего не чувствовал. Не требовался д
аже новокаин. Ему было даже не щекотно. «Больно?» Ц спрашивал доктор Петр
ович. «Нет», Ц терпеливо отвечал студент в простыню. Он был темноволосый
, длиннолицый, наверное, умный очкарик. Несколько раз спросил, где осталис
ь очки Ц там, наверху, или упали с ним.
Доктор Рыжиков видел, что все уже умерло и не чувствовало боли. Жизнь цепл
ялась только за сознание. Развороченная жутким рвом спина, утыканная мар
лями и обвешанная зажимами, тазики, полные красных тампонов. Сильва Сидо
ровна, подававшая инструмент, не могла отлучиться и осквернить руки, поэ
тому тазики освобождал и менял Чикин.
Ц Как я теперь побегу? Ц глухо спросил студент, даже не представляющий,
во что превратилась его спина, и думающий только о ногах.
Ц Побежишь как заяц, Ц сказал доктор Рыжиков. Ц Ноги у тебя вон какие зд
оровые…
Ноги у студента были абсолютно целые, по-юношески гладкие, сильные.
Ц А я на любую дистанцию бегаю, Ц хотелось говорить студенту. Ц Хотите
Ц стометровку, хотите Ц на пять тысяч…
К концу фразы он уставал и говорил совсем бессильно. Но потом набирался с
ил и начинал снова.
Ц Только пусть им не пишут… Выпишусь Ц сам приеду… А то примчатся…
Родителям, значит.
Ц Ноги целые Ц значит, прыгать умеешь, Ц через силу сказал доктор Рыжи
ков. Ц Когда мы в десантных войсках прыгали с учебной вышки, сержант нас
заставлял держать между сапогами спичечный коробок…
Доктор Рыжиков знал, что он повторяется, но слышать как говорит разбитый
студент, был не в силах.
Ц Я не нарочно, Ц сказал, передохнув, студент, как будто споря с кем-то. Ц
Я только бычок бросить. Я наступил, а там…
В комнатах четвертого этажа общежития железнодорожного техникума были
двери на балкон, а самих балконов не было. Не хватило балконных плит. А общ
ежитие сдали хоть и не к первому сентября, как отрапортовали, но к возвращ
ению студентов с сельхозработ. Двери, конечно, позабивали досками и пона
делали предупреждающих надписей. Но поскольку там и форточек нет, да и во
обще интересно, студенты их пораскулачивали и пораскрывали, и все сидели
на закате, свесив ноги, и курили, перебрасываясь между собой с этажа на эт
аж спичками и сигаретами. Все прекрасно знали, что балконов нет. Но бывает
, что помнишь, а на секунду забудешь. Докуриваешь, открываешь дверь, делаеш
ь шаг… Глухое «ой» и стук чего-то мягкого внизу, на дне двора…
Ц Бывало и хуже, Ц сказал доктор Рыжиков, прекрасно зная, что хуже бывал
о редко. Ц Однажды у нас батальон на прыжках воткнулся в снежный наст. Ве
тер тебя дернул, хруст Ц и готово. Человек двести с одинаковым переломом,
как бритвой срезанные… И ничего потом, прыгали… Как миленькие… Это дело
поправимое…
Он должен был говорить что-то бодрое. Не потому, что правила игры, а потому
что…
Ц А кто этот балкон… Ц с последним вдруг усилием сказал студент. Ц Он и
не знает…
Больше он ничего не сказал. Его голова стала безвольно перекатываться в
стороны по мере последних рывков доктора Рыжикова.
Хорошо еще, что в коридоре никто не ждал. Девочки-студентки ушли, после то
го как он пообещал им сделать все, что возможно. Родители еще мирно спали г
де-то во Владимирской области. Утешать и обманывать было некого. Сильва С
идоровна громыхала тазами и инструментом, убираясь в операционной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132