Запавшие глаза в
глубоких черных ямах, пересушенная пергаментная кожа. Ни одного намека н
а улыбку за много лет.
Если б могли Ц не назвали бы Сильвой. Усовестились бы. Но в те восприимчив
ые времена в именах царила оперетта, и папа Сидор не устоял. Вот откуда взя
лась Сильва Сидоровна.
Дежурным врачом была рыжая кошка Лариска, которую боялись буквально все
. Она была начинена огненным перцем. Она могла все, даже совратить Туркутю
кова. Однажды она деду Ивану Лукичу (Ивану Грозному) брякнула, чтобы он тща
тельней проверял трусики своих внучек, а не выслеживал, с кем стоят на лес
тничной площадке подчиненные ему врачихи. Иван Грозный смог только раз о
ткрыть и закрыть рот. Рыжую Лариску спасала лишь невероятная ловкость ру
к. Не в чем-нибудь таком, а в сшивании почти невидимых, упруго-скользких су
хожилий и нервов, деле ужасно нудном и выводящем из себя самых долготерп
еливых. Она этим пользовалась.
Ц А вы-то тут чего офонарели? Ц услышали сзади себя доктор Рыжиков и Сил
ьва Сидоровна.
Это и был стиль рыжей Лариски.
Ц Гадаем, куда вы сбежали, Ц ответил доктор Рыжиков пока еще миролюбиво
.
Ц Домой, Ц без замешательства ответила она. И даже пояснила: Ц Мой мужи
к утром в командировку намылился. На сборы. Осталась последняя ночь его в
ыжать. Чтобы он там не шелудил.
Муж у Лариски был мирный и добродушный борец-великан, не помышлявший ни о
чем таком не только с посторонними дамами, но и с женой.
Ц У вас, пока вы бегали, больной исчез, Ц сказал доктор Рыжиков буднично.

Ц Хотя бы они все поисчезали, Ц ответила Лариска не моргнув. Ц Красавц
ы ваши. Куда же он исчезнет! Его в дворянское гнездо забрали. Ядовитовна са
ма явилась, развилялась хвостом. Он, что ли, большой шишкой оказался, Герой
Советского Союза. Она не перенесла. Своих завмагов ей мало.
Доктор Рыжиков шлепнул себя по лбу: соображать надо.
Где как, а здесь не удержались. Отгородили сусек для местных выдающихся б
ольных. Чтоб не томились в обществе простых нечесаных. Кадки с пальмами, м
ягкие ковры, телевизор, особые улыбки персонала.
Ц Ну он им там ковры пооблюет…
Это все та же Лариска, так как Сильва Сидоровна молчала, лишь отворотом го
ловы выражая полное неодобрение ее распущенности.
Да, там такого соседа не одобрят. Ни завбазой «Росторгодежды», слегший с п
анарицием на указательном пальце левой руки. Ни директор «Обувьторга», у
которого малость скакнула кислотность после ревизии на складах и прила
вках. Ни главный товаровед горкниготорга, схвативший легкую форму нервн
ой экземы, наоборот, перед ревизией в подписных отделах. Ни главный худож
ник Дома моделей, получающий цикл общеукрепляющего массажа. Ни уважаемы
й товарищ из горжилотдела, ни почтенная дама из горконцерта…
В общем, здесь за час-два было легко договориться о паре югославских туфе
ль, польском пальто, ящике марокканских апельсинов, финском спальном гар
нитуре, подписке на Жорж Санд, билетах на Пьеху, гэдээровских обоях и проч
ем смысле жизни. И главное Ц никаких раков желудка, водянок, туберкулезо
в и прочих менингитов. Только шаги по мягкой дорожке, приглушенный говор
старых знакомых, понимание с полуулыбки. Шоколадка сестре, торт персонал
у на прощанье. Уютно, пристойно, спокойно. В народе называется заповедник
ом.
И вдруг такой скандал. С непроизвольным мочеиспусканием (или чего похуже
), пеной изо рта, прокушенным языком, общими судорогами. Персонал, обмякший
на культурном обращении, в ужасе разбегается прочь. Соседи брезгливо за
тыкают носы Ц им такого не обещали.
Ц Ада спустит вам его на блюдечке с каемочкой. На фиг им там нужен эпилеп
тик! Хотите, угощу паштетом?
Этот переход тоже был в стиле рыжей Лариски.
Съесть порцию паштета, вытереть рот и откланяться? Это было бы не в стиле д
октора Рыжикова, не привыкшего бросать боевых товарищей, вычистив их про
визию. Быть же в ночи одиноким собеседником женщины, огненной сверху и на
перченной изнутри, просто рискованно.
Ц Столько соблазнов, Лариса, Ц пожаловался он. Ц И все запретные.
Ц С каких пор баба и паштет стали запретными? Ц удивилась Лариска. Ц Вы
ангел, а не знаете, что самый большой грех Ц это отказываться, когда женщи
на сама дает.
Доктор Рыжиков даже заозирался Ц не слышит ли Сильва Сидоровна? Но она у
биралась в туркутюковской одиночке. Хотя одно другому не мешало.
Ц Знаю, Ц сказал доктор Рыжиков. Ц Знаю и презираю себя. Я предлагаю вот
что. Оставьте мне паштет как военный трофей. И дуйте к мужу на попутной «с
анитарке». Еще захватите…
Ц Захвачу… Ц покривилась рыжая кошка. Было бы что захватывать. Ну ладно
, не хотите, как хотите.
Она высыпала из сумки все, что могло быть трофеем победителя-десантника.
От наклонившихся рыжих волос пахнуло шампунем. Женщинам-врачам стоит ог
ромной борьбы отбить от себя острый запах больницы.
Ц Вот вам селедочный паштет, вот растворимый кофе. Знаете, у меня какие п
аштеты? Никакого запаха, хоть целуйся. Да ладно, не полезу целоваться. Бог
с вами, оставайтесь ангелом.
Она забросила опустевшую сумку за спину и равнодушной походкой пошла в к
оридор. В коридоре она еще немного постояла Ц сначала на одной ноге, пото
м на другой. Несколько раз крутнулась на месте Ц руки в карманах плаща. По
казала язык в сторону доктора Рыжикова и резко вышла.
А доктор Рыжиков остался в ординаторской, чтоб удивляться, до чего она вс
е-таки ловко находит и распутывает обрывки намертво вросших в рубцы нер
вных лесок.
А суровая Сильва шуровала тряпкой в туркутюковской келье, всем своим вид
ом показывая осуждение такого распутства, хотя и показывать уже было нек
ому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132