Голова себе спокойно развивается…
Инспектор хрипловато вздохнул. На рисунке все было красиво. Гораздо крас
ивее, чем на забинтованной голове девочки. Но все-таки его грызла какая-т
о мышь. Где эта мышь сидела, доктор Рыжиков мог только отдаленно догадыва
ться.
Ц Но ведь положено сначала на собаках? Ц с инспекторским упорством спр
осил отец.
Ц А кто вам сказал? Ц спросил и его доктор Рыжиков. Не очень, правда, реши
тельно…
Ц Все говорят… Ц мрачновато отрезал отец пути к первоисточнику.
Ц Ну как все? Ц чисто по-рыжиковски вздохнул доктор Рыжиков. Ц Все так
сказать не могут… Вот спросите у товарищей.
Инспектор с сомнением посмотрел на Чикина и Сулеймана.
Ц Это ваши… Они не скажут…
Ц Понимаете, если бы мы начали сначала упражняться на собаках, девочка б
ы уже ослепла. Невозвратимо. Смотрите, разве она хуже себя чувствует?
Инспектор устремил задумчивый взгляд на девочку, играющую в коридоре с к
уклой. У куклы была забинтована голова.
Ц Это серьезный авар, Ц сказал Сулейман вслед ушедшему инспектору. Ц
Еще может прийти.
…Не считая того, что в тот самый миг, когда пальцы доктора Рыжикова осторо
жно подбирались под надпиленный кусочек девочкиного черепа, чтобы, подн
апрягшись, отломить его и дать первую свободу замурованному узнику Ц мо
згу, в этот момент в дверь всунулась Валерия и не своим голосом сказала: «П
апа, Танька под автобус попала!» Давно она не называла его папой.
Прибора, который определил бы, насколько дрогнули пальцы доктора Рыжико
ва, в природе нет. Но кроме первого ему предстояло со всей аккуратностью н
адломить еще шесть кусочков Ц так, чтобы не отломить от основания, но и сд
елать свободно раздвигающимися. Шесть маленьких калиток из царства дик
ой головной боли, выдавливающей изнутри глаза, если так можно выразиться
.
Ошибка умненькой и высокомерной Валерии заключалась в том, что, вместо т
ого чтобы сразу сказать главное, что Танька жива, она остановилась выжда
ть, как отзовется на первую часть информации доктор Рыжиков.
Все камни, брошенные жизнью в его сердце, попадали туда как раз во время оп
ераций. Это уж как автомат завелся у Валеры Малышева.
На операции гнойного воспаления, или, выражаясь по ученому, абсцесса моз
га, ему срывающимся голосом сказали, что его отец, старый местный фельдше
р Петр Терентьевич Рыжиков, сын, в свою очередь, фельдшера еще земской бол
ьницы Терентия Рыжикова, умер в своем кресле с книгой «Тиль Уленшпигель»
на опухших коленях. Окно было открыто, и Елизавета Фроловна сразу поняла
это по тому, как насыпало на Петра Терентьевича мелких желтых яблоневых
листьев. Да еще, бывает, делаешь вид, что не слышишь, особенно если только н
ащупаешь зондом жировой кокон абсцесса, и думаешь, как бы его не проткнут
ь и не залить гноем мозговые извилины, а тебя прямо за халат тянут: «Юрий П
етрович, ваш отец умер!» Будто ты должен побросать инструмент в разверну
тую черепную коробку, воздеть к потолку руки и броситься вон. Вот часа три
и притворяешься глухим.
Он поправлял голову одному Леньке Завидову, который выпал со второго эта
жа общежития в азарте подглядывания в душевую женского общежития, когда
усердный гонец, задыхаясь от чувств, донес, что его мать Елизавета Фролов
на Рыжикова скончалась, отболев мышечной дистрофией, болезнью, странной
для садовода и объяснимой только с точки зрения неизлечимой тоски по уше
дшему другу всей жизни. «Юрий Петрович! Лизавета Фроловна умерла!» «Ой, дя
денька, только не уходите!» Ц промычал Ленька Завидов, маявшийся под мес
тным наркозом и ловивший чутким ухом все вокруг.
Как по заказу, на операцию доктору Рыжикову принесли и даже прочитали вс
лух телеграмму, что его жена Ц бывшая, правда, на данный момент, Ц утонул
а в Черном море от столкновения двух моторных лодок с отдыхающими. Этот с
лучай с пятью жертвами, трое в одной лодке и двое в другой, до сих пор перес
казывают на том курортном берегу как прошлогоднее ужасное происшестви
е. Телеграмма гласила: «Сашей случилось несчастье выезжайте телом ялтин
ский морг». Как будто он должен был бросить вскрытые шейные позвонки с по
чти что каменным кольцом между ними вместо упругого хрящика и броситься
за телом в ялтинский морг. Так человек, который увез его живую жену от него
в Ялту, возвращал украденное. Синего ялтинского неба и лазурного моря он
так и не заметил, потому что бегал по хилым предприятиям города-курорта в
поисках листового цинка. Потом еще нужен был газосварщик высокого разря
да, но курортников было много, а газосварщиков мало. Ялта есть Ялта. Потом
билет на самолет, да не один, а его и одного-то не было на десять дней вперед
. Вернее, целых три Ц доктор Рыжиков сначала думал, что гроб с телом прово
зят в багаже как груз, но оказалось, что как пассажира с двумя билетами. Од
но мертвое тело шло за двух живых пассажиров. А срок хранения в морге исте
кал, хотя ялтинский морг по оснащению не чета нашему старому, хладокомби
нат, а не морг. Все равно или сегодня вывози, или здесь хорони. Ни дня отсроч
ки.
После одного такого случая, когда другой, правда, хирург от вести, что его
дочь на вступительных завалила математику, пришил конским волосом желу
док к диафрагме, появился приказ по больнице, запрещавший сообщать хирур
гу во время операции посторонние новости. Приказ был зачитан в ротах, бат
альонах, в эскадрильях и на кораблях. Доктор Петрович облегченно вздохну
л, полагая, что теперь-то ничего не случится, и вот на тебе: Танька Ц под ав
тобус!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132