Крик бы был во всех дворах, женщины бы на базаре про покупки з
абыли, только это обсуждали. Все бы за вас переживали, советы приходили да
вать.
Все это значило: хорошо было у нас в Кизыл-Арвате.
Ц А в Австрию мы все-таки вошли, Ц сказал доктор Петрович с тем же удовле
творением, что и от вырезанной опухоли. Ц Говорят, Гитлера это сильно взб
есило. Расстроился за свою родину и велел с каждого позорно содрать знак
и своей личной охраны. Только сдирать, Сулейман, было не с кого. Весь полк п
еребили, даже пленных не оказалось. Ну и у нас… В роте офицеров не осталось
ни одного, до самого конца старшина нашими остатками командовал.
Ц Знали бы, что Гитлер так поступит после их смерти… Ц почему-то пожале
л Сулейман эти отборные вражеские войска.
Ц А после мы узнали, Ц голос доктора Рыжикова был почти монотонен, как п
ри зачитывании протокола вскрытия, Ц что все они были из сирот. И в основ
ном Ц дети замученных антифашистов, даже коммунистов. Родителей добива
ли в концлагерях, детей откармливали в «гитлерюгенде». А оттуда Ц в эсэс
овский полк. Как это назвать, Сулейман? Ц И поскольку у Сулеймана не нашл
ось подходящего слова, он назвал сам: Ц Изуверство. Самое циничное прест
упление против человечности. Дети ведь очень беззащитны, Сулейман. Их мо
жно искривить навсегда как захочешь. Вот копрачикосов надо расстрелива
ть на месте, без суда, беспощадно. И физических, и моральных.
Доктор Петрович, всегда осторожно судивший, впервые отступил от своих пр
авил. И вынес беспощадный приговор.
Ц У нас в Кизыл-Арвате тоже так говорили, Ц поддержал Сулейман. Ц Все б
ы их своими руками казнили. У нас ее читали по частям. Разодрали на десять
частей и передавали друг другу. Иногда что раньше Ц читаешь позже, а что п
озже Ц раньше. Мне так начало и конец и не достались. Там и сейчас эти част
и читают, наверное…
Ц Теперь как подумаешь, кого бил лопаткой по голове и лицу… Ц Доктор Ры
жиков тяжко, совсем не по-рыжиковски вздохнул. Ц А что, Сулейман, было дел
ать? Ждать, пока он мне всадит эту честь в живот? Или погонит нас обратно на
Украину?
Ц Ай, и у нас были сироты, Ц тихо сказал Сулейман, понимая и леча эту тяже
сть. Ц Еще больше…
Ц Да, Ц бесспорно согласился доктор Рыжиков. Ц И своих больше жалко, вы
правы. Значит, сначала надо было победить, а потом разбираться. Потом жале
ть…
И все же. Может, оно и пришло, это «потом». Когда ощущаешь это двойное сирот
ство несчастных, дрессированных, ослепленных бешеной верностью мальчи
шек, перебитых нами на границе с Австрией. Верность чему?
Ц Знали бы, кто их родители, знали бы, что Гитлер с ними сделал… Ц Сулейма
н словно еще надеялся пустить машину времени вспять.
Ц Да еще бы смотрели каждый день «Чапаева» и «Щорса»… Ц Доктор Рыжиков
тоже будто думал пустить мать-историю вспять, в обход той окровавленной
малой саперной лопатки.
Нигде никогда никакая украденная личная собственность не вызывала, нав
ерное, такого ухода мысли в сторону от самого простого и естественного д
ела Ц наказать виновника. Да и лучше самой жизни не накажешь о чем говори
т появление в дверях мужской палаты больного Чикина с двумя утками в ост
орожных руках: утка из-под больного Туркутюкова и утка из-под больного Же
ньки Рязанцева. Снова «с добрым утром». И чтобы доктор Рыжиков в итоге не п
одумал что-нибудь не так про маленький родной Кизыл-Арват, Сулейман напо
следок сказал:
Ц Только у нас в Кизыл-Арвате тоже знали, какая война некрасивая. Ну, пото
м…

47

Ц У вас что там, подпольная клиника, что ли? Ц спросил потом критично деж
урный лейтенант, особо косясь на восточного типа.
Ц Нет… Ц сказал доктор Рыжиков. Ц Самая обычная.
Ц Извините… Ц мягко улыбнулся Сулейман, восточный тип.
Ц А почему руку к животу пришили? Ц спросил лейтенант. Ц С какими целям
и?
Ц С чисто хирургическими, Ц покорно сказал доктор Рыжиков. Ц Понимает
е, это так называемый филатовский стебель. Для косметической операции, ф
ормирования мякоти носа.
Ц Что-то вы несете… Ц пронзил его бдительным взглядом дежурный. Ц Я то
же про Филатова кое-что слышал, он глаза лечил. А нос как-никак на лице. А к ж
ивоту-то зачем? И почему он от вас убежал? Живот-то тут при чем?
Ц Мы сами хотим спросить, почему убежал… Ц робко склонился к начальств
енному барьеру доктор Рыжиков.
Где-то по городу еще носилась Сильва Сидоровна. Как бы она, бедная, не обез
умела, подумал доктор Рыжиков.
Туркутюкова хватились тут же. Только что полоскал рот в туалете над рако
виной из своего особого приспособления Ц баллона с трубочкой, сделанно
го доктором Петровичем. Он думал, что когда Туркутюков пойдет, будет гора
здо легче. И вот на тебе. Как провалился. Растворился. Никакого следа. Кром
е пустой обеденной посуды на столике в коридоре. А уже пора жгут массиров
ать, время идет. И никакого неудовольствия не высказывал. Наоборот, вперв
ые на своем еще не оформленном птичьем языке попросил нечто совершенно н
емыслимое Ц «уотек нята т онунтиом». Доктор Рыжиков перевел это как «ку
сочек мяса с огурчиком» и спросил еще, жареного или вареного. Конечно, луч
ше жареного. То, что больной вспомнил запах жареного мяса и у него во рту, п
рошитом вдоль и поперек, стянутом проволокой и состоящем из пластмассов
ых запчастей, потекли слюнки, было неоспоримой победой медицины. Сильва
Сидоровна никому не позволяла готовить для него еду, и особенно Ц больн
ичной кухне. На плитке в дежурке она готовила жидкую манную кашу, толокно
и рисовый отвар из детского питания, куда всегда добавляла собственную ч
ерносмородиновую пасту, принесенную из дому в трехлитровом баллоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132