Не думаю, чтобы это были Две Реки наших земель. Я
пересекал болота, места, где влажный песок чавкал подо мной, как грязь. Я
шагал по дюнам и сухим пустыням, я прокладывал себе дорогу в зарослях
какого-то колючего тростника, который хлестал меня, как мстительный враг.
Я питался мясом зайцев и кабанов, бобров и газелей, а там, где они не
встречались, я ел мясо львов, волков и даже шакалов. Когда мне не
попадались звери, я ел коренья, орехи и ягоды, а там, где нечего было
есть, я не ел ничего. И это не имело для меня значения. Во мне была
божественная сила. Передо мной была божественная цель.
Через какое-то время я подошел к горе, которая, как я знал, зовется
Машу, которая стережет восход и заход солнца. Сдвоенная вершина Машу
достигала высоты небес, а ее склоны спускались до врат подземного царства.
Говорят, ее склоны сторожат люди-скорпионы, люди, которые только
наполовину люди, а наполовину - скорпионы, с выгнутыми хвостами, в которых
таится смертоносное жало. Ходят слухи, что один их взгляд убивает. Я не
увидел никаких людей-скорпионов, когда поднимался на Машу. Вернее сказать,
я встретил каких-то несчастных печальных страшилищ совсем не смертоносного
вида. Может быть, наслушавшись рассказов из третьих рук, люди превратили
их в чудовищных людей-скорпионов. С рассказами путешественников всегда так
происходит.
Но я не отрицаю, что почувствовал страх, когда впервые встретился с
ними, когда я набрел на плоское место, лежащее между двумя вершинами.
Существо, наверное какое-то время наблюдало за мной, прежде чем я его
заметил, оно стояло на возвышении надо мной, спокойно сложив руки на
груди.
Энлилем клянусь, странно было на него смотреть! Наверное, оно больше
было человеком, чем кем-нибудь другим, но там, где виднелась его кожа, она
была жесткая, ороговевшая и темная, очень похожая на панцирь скорпиона. Я
сразу замер как вкопанный, и вспомнил, что мне рассказывали о стражах этой
горы, об их смертоносном взгляде. Я быстро закрыл глаза рукой и посмотрел
вниз. Сердце мое забилось от досады.
На языке, очень похожем на язык пустынников, скорпионоподобное существо
произнесло:
- Тебе нечего меня бояться, пришелец. У нас тут гости так редки, что
жалко их убивать.
Эти слова меня успокоили. Я пришел в себя, опустил руку и без страха
уставился на существо. Я спросил:
- Это гора Машу?
- Да.
- Тогда я и впрямь очень далеко от дома.
- А где твой дом и зачем ты его покинул?
- Я из города Урука, - ответил я, - и зовут меня Гильгамеш. А оставил я
свой дом потому, что ищу то, чего дома не мог найти.
- Гильгамеш? А разве не так зовут царя в Уруке?
- А ты откуда это знаешь, здесь, в таких дальних горах?
- Друг мой, все знают царя Гильгамеша, который на две трети бог и
только на треть смертный! Есть ли на свете человек, счастливее его?
- Должно быть, есть, - ответил я. Медленно я поднялся по тропинке,
усыпанной обломками скал, поравнялся с человеком-скорпионом и тихо сказал:
- Знай же, что я и есть царь Гильгамеш. Или, вернее, был им, потому что
оставил свое царство.
Мы изучали друг друга, глядя в глаза. Никто из нас, похоже, не знал,
как отнестись к другому. Мой страх совершенно прошел, хотя вид его кожи
вызывал у меня содрогание. Не знаю, было ли это существо, похожее на
скорпиона, демоном или просто каким-то несчастным с врожденным уродством.
Глаза его, смотревшие на меня, были грустными и добрыми, а я никогда не
встречал демона с грустными и добрыми глазами.
Потом существо повернулось, сделав мне знак следовать за ним, и
медленно, неуклюже ковыляя, побрело по крутому откосу к маленькой хижине,
сделанной из плоских камней и веток. Там было еще одно существо, подобное
скорпиону, - женщина, еще более уродливая, чем мужчина, с толстой
желтоватой кожей, которая была изрыта шрамами. Неужели мужчина-скорпион
ухитрился найти себе подругу, страдавшую от того же недуга? Или эта
женщина была его сестрой, которая унаследовала уродство от той же самой
крови? Я никогда этого не узнал. Может быть, что женщина была ему и
сестрой, и подругой. Дали бы только боги, чтобы люди эти не породили целый
род себе подобных! Видно сердце у нее было доброе, потому что она
немедленно принялась за работу, заварив что-то вроде чая из перетертых
древесных иголок и земляных орехов, чтобы напоить меня. Время было
позднее, воздух становился все холоднее. Скоро показались звезды на сером
вечернем небе.
Мужчина сказал:
- Этот скиталец - Гильгамеш, царь Урука, чье тело создано из плоти
богов.
- Понятно, - сказала она, совершенно не удивившись, будто он ей сказал:
"Это козопас Кишудул" или: "Это рыбак Ур-шухадак". Она налила чай в грубую
черную глиняную чашку и подавая мне, сказала:
- Даже если это бог, ему надо выпить что-нибудь горячее.
- Я не бог, - сказал я ей. - Во мне есть божественная кровь, но я
смертный.
- Понятно, - сказала она.
- Он пришел сюда, чтобы что-то найти, но не рассказал, что именно, -
сказал мужчина.
Женщина пожала плечами.
- Что бы то ни было, здесь он этого не найдет.
И, обращаясь ко мне, добавила:
- Здесь ничего нет. Здесь холодно и пусто.
- То, что я ищу, находится еще дальше.
Она пожала плечами и молча потягивала чай. Казалось, ей было все равно,
чего я ищу и почему я здесь. Что ей Гильгамеш и все его муки? Она жила
здесь, в этом ужасном месте, и если странствующий печальный царь пришел к
ней однажды холодным вечером в поисках тайн и выдумок, то какое ей до
этого дело?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108