Я почувствовал великий ужас. Неважно,
кто ты, думал я, неважно, сколько слуг и воинов уснут в погребальной яме,
чтобы они служили тебе в загробной жизни, все-таки ты можешь быть послан в
это страшное мерзкое место, и презрение к смерти, которое я чувствовал
секунду назад, уступило место страху - всепоглощающему страху, который
пронесся по моей душе, как великий холод, странное чувство вошло в мою
душу, то странное чувство, которое приходит, когда человек спит, и я не
знал, спал ли я в этот момент или нет. На мою голову словно давили, она
готова была лопнуть. Такого чувства я никогда не испытывал, хотя мне
приходилось встречаться с ним много раз позже, и оно ощущалось куда
сильнее чем в первый раз, когда оно лишь слегка коснулось меня. Это Бог
пытался войти в меня. В этом я уверен, хотя и не знаю, какой Бог.
Но я знал тогда, что это был Бог, а не демон, потому что он принес мне
послание: "Ты будешь царем и царем великим, а потом ты умрешь. Ты не
избежишь этой судьбы, как бы ты ни пытался".
Я не смог тогда принять ни этого Бога, ни его послания. В моей душе не
было места для признания подобных вещей, - я был всего-навсего ребенком.
В хаосе чувств я вдруг увидел перед собой фигуру смерти со скрюченными
когтями и трепещущими крыльями и с вызовом выкрикнул: "А я от тебя убегу!"
Я почувствовал в себе на мгновение великую храбрость, которая секундой
позже уступила место все большему и большему ужасу. Они сейчас все спят в
яме возле Лугальбанды, подумал я. А где я буду спать? Где буду я спать?
Я почувствовал головокружение. Бог стучался в мой мозг, требуя, чтобы я
впустил его. Но я не смог ни уступить, ни устоять, потому что страх смерти
сковал меня, такого со мной никогда не случалось. Я зашатался, протянул
руки к Ур-Кунунну, но его тут не было, и я упал на пол храма и лежал там,
потеряв счет времени.
Чьи-то руки подняли меня и нежно обняли.
- Горе одолело его, - сказал кто-то.
Нет, подумал я. Горя я не чувствую. Путешествие Лугальбанды - дело
Лугальбанды. Меня заботит моя собственная задача, а не его, ибо его дело
умирать, а мое - жить. Не горе бросило меня наземь, а Бог пытался
проникнуть в мою душу, пока я стоял, окутанный ужасом. Но я им этого не
сказал.

2
В месяц Кизилиму, когда тяжелые зимние дожди, как косы, косят землю,
Боги подарили нового царя Уруку. Это произошло в первый час месяца, в тот
момент, когда новый полумесяц Луны в первый раз появился на небе. Раздался
барабанный бой, вопли труб, и при свете факелов мы проделали путь до
округа Эанны к Белому помосту, к храму, построенному моим дедом
Энмеркаром.
- Царь явился! - кричали люди на улицах. - Царь! Царь!
Город не может существовать без царя. Богам надо служить: в нужное
время должны быть принесены необходимые жертвы небесам, ибо все мы их
творения и их рабы, поэтому надо приносить в жертву зерно, надо приносить
мясо. Значит надо очищать колодцы, рыть и расширять каналы, поливать поля
в засушливое время и откармливать скот. Чтобы совершать все это, надо
чтобы поддерживался порядок, и именно царь несет это бремя. Он людской
пастырь. Без царя все подвергнется разрухе, а Боги, создавшие нас, чтобы
удовлетворять их нужды, останутся неудовлетворенными.

Три трона были воздвигнуты в великом зале дворца. Тот, что стоял по
левую руку, нес на себе знак Энлиля; тот, что стоял справа, был отмечен
знаком Ан. Трон в центре обрамляли два огромных снопа тростника, связанных
между собой верхушками. Это был знак богини, ибо Инанна правит в Уруке.
На троне Энлиля лежал скипетр, на троне Ан лежала золотая корона,
которую носил мой отец, когда был царем. На троне в центре сидела жрица
Инанны, такая роскошная, что моим глазам больно было на нее смотреть.
В ту ночь на ней не было одежды, и все же нагой она не была. Ее тело
было сплошь покрыто украшениями, бусины ляписа каскадами спускались по ее
груди, чресла ее были прикрыты золотым треугольником, в волосах извивалась
золотая цепь, золотой обруч охватывал ее бедра, драгоценные камни сверкали
по всему телу, они были на животе, на бедрах, на носу, возле глаз. Серьги
- несколько пар - были золотые и бронзовые в форме новой Луны. Кожа ее
была намазана благовонными маслами и в свете факелов блистала так, как
если бы ее освещало какое-то внутреннее сияние.
Трон окружали те придворные, которые не отправились в погребальную яму
с Лугальбандой: главный конюший, носильщик трона, военный советник и
водяной советник, государственный писец, надсмотрщик над рыбными садками,
сборщик налогов, главный управляющий, надзиратель границ и многие другие.
Единственный, кого я среди них не увидел, был тот высокородный вельможа,
который надел божественную рогатую корону на чело моего мертвого отца. Он
отсутствовал по уважительной причине, потому что он и был тем человеком,
которого выбрала Инанна, чтобы одарить его в этот день царством, а царю не
разрешается входить в храм богини, пока она не приказала ему явиться.
Спустя годы я постарался, чтобы этот обычай был изменен.
До того как новому царю прикажут явиться в храм, должно было пройти
много часов, по крайней мере так мне представляется в моих воспоминаниях.
Сперва шли молитвы, возлияния, воззвания к каждому Богу по очереди,
начиная от самых младших. И Галимма, привратник Богов, и Дуншагана, их
управляющий, и Энлюлим, божественный пастух, и Энсигнун, Бог колесничих, и
много других. Я едва мог их сосчитать, пока наконец не дошел до Энки,
Энлиля и Ан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108