Никакой опасности не было - со мной был бог, и я был спасен. Я ничему
не сопротивлялся, потому что со мной был бог. С каждым вдохом моя душа
успокаивалась. Я являл собой великое покорство. Наконец-то я позволил
божеству проникнуть в свою душу и полностью овладеть мною.
НИЧЕГО НЕ БОЙСЯ. Я, ЛУГАЛЬБАНДА, С ТОБОЙ.
Я выплясывал какой-то дикий танец, ревя и топая ногами от восторга.
Лугальбанда дал мне в руки барабан, я стучал в него и пел псалмы в его
есть. Меня охватывало ощущение своей силы и могущества. Бесстрашно я
рванулся в голубой туннель следом за шаром, переливающимся пурпурным
сиянием, который был похож на маленькое солнце. Всю ночь я метался без
устали по всем частям города: Лев, Тростник, Улье, через Куллаб и Эанну
мимо царского дворца, по ступенькам Белого Помоста вверх и вниз, из храма
в храм, мимо пивоварен, трактиров, притонов, мимо рынка пряностей, речных
пристаней, хлевов, боен, кожевенных мастерских, по улице писцов и по улице
гадальщиков. Я заглянул в сердце земли и увидел демонов и призраков,
колдующих в огненных пещерах. Я уселся на плечо Лугальбанды и пролетел по
небесам, увидев великих богов в их хрустальных шарах и поклонившись им. Я
снова спустился в мир и путешествовал по разным землям из края в край;
побывал в благословенном Дильмуне, в Мелуххе и Макане, в Кедровых горах,
где на страже стоят дьяволы, и во многих, многих далеких краях, полных
чудес, в которые невозможно поверить бучи в здравом уме.
Что было потом, я не помню. Было утро, я лежал распластавшись на улице
перед статуей Лугальбанды.
Я чувствовал онемение и боль в мышцах. Я понятия не имел, как оказался
здесь, что произошло накануне вечером. Очевидно я провел ночь под открытым
небом, должно быть, творил странные вещи. Челюсти у меня болели, а язык
распух, потому что я его прикусил. На подбородке и одежде засохла слюна.
Двое молодых солдат склонились надо мной.
- По-моему, он жив, - сказал один из них.
- Жив ли? У него глаза остекленели. Эй, ты жив? Эй, ты!
- Говори-ка повежливее. Это сын Лугальбанды.
- А какая разница, если он помер?
- Да живой он. Смотри, он дышит. И глазами заморгал.
- Точно! - Он обратился ко мне. - Ты действительно сын Лугальбанды? На
тебе кольцо царевича. Дай-ка я тебе помогу.
Я отвел его руку.
- Спасибо, я справлюсь, - сказал я голосом, похожим на скрип двери. -
Отойдите!
Пошатываясь мне удалось встать на ноги. Солдаты стояли наготове, чтобы
подхватить меня, глядя на меня с опаской и восхищением. Я держался на
ногах. Один из них подмигнул и сказал:
- Отмечали Священный Брак и перебрали малость, ваша светлость? Ну,
греха тут нет. Счастья вам и радости, ваша светлость! Счастливого нового
года!
Брак. Священный Брак! Воспоминания потоком нахлынули на меня, а с ними
боль и мука. Инанна, Думузи. Думузи, Инанна.
Я отвернулся поморщившись, вспомнив все. И ужасное чувство одиночества,
знание того, что я один под равнодушными звездами, вернулось ко мне. По
мне прошла волна такой душевной муки, что в сравнении с ней боль в теле
казалась ничтожной.
Солдаты нахмурились.
- С вами все в порядке? Вам помочь?
- Оставьте меня, - холодно сказал я.
- Как вашей милости угодно будет, - они пожали плечами и пошли прочь по
улице. - Да пребудет с вами милость Инанны! - откликнулся один из них,
уходя. А другой рассмеялся и сказал ему:
- Ох, и сладко-пресладко должно было быть в этом году! Ты ее видел?
Новую, молоденькую!
- Еще бы! Сколько же наслаждения досталось царю!
- Хватит! - прорычал я.
Они откликнулись, уже издалека:
- Богиня умерла! Да здравствует богиня!
Потом они ушли, а я остался один со своей мукой и скорбью, болью и
недоумением, хотя я был не совсем одинок. Я все еще чувствовал
божественное присутствие, теплое и согревающее, все там же, в глубине. Оно
говорило: "Успокойся!".
Ибо теперь Лугальбанда со мной, во мне и всегда будет со мной.

7
В начале нового года, когда праздник Священного Брака завершился, и
похоронные обряды были исполнены над старой жрицей, меня призвали пред очи
той, кто ныне была Инанной. Этому приказу я едва ли мог противиться. Но
все же мне не хотелось ее видеть, ибо тень Думузи была между нами, словно
меч.
Три маленьких храмовых раба, глядя на меня вытаращенными глазами, будто
я был каким-то гигантским демоном, провели меня в комнату богини в самой
святой части Эанны. Более мы с ней не будем встречаться в безвестных
часовенках, в неприглядных туннелях под храмом. Помещение, где она меня
приняла, было огромным величественным залом, отделанным белыми кирпичами.
Сквозь отверстия в стенах проникали огненные копья солнца. По стенам под
потолком шла полоса странных украшений - раздутых красных полушарий,
которые очень напоминали женскую грудь. Возможно, так и должно было быть:
в одной из своих ипостасей богиня - великая распутница, царица желания.
Я долго ждал, прежде чем она появилась. Она величественно вплыла в
комнату, сопровождаемая четырьмя пажами, которые несли огромные снопы
тростника, перевязанные сверху, высотой вполовину человеческого роста.
Снопы тростника повсюду сопровождают Инанну. Нетерпеливым жестом она
отослала пажей, и мы остались одни.
Она стояла передо мной. Выглядела она величественно, победно и пугающе.
Я видел, что в ней еще осталось что-то девичье. С тех пор, как я видел ее
в последний раз, она превратилось во что-то совершенно непонятное и
недоступное мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108