Когда мы оказались внутри, принесли в жертву быка и
барана, и я наполнил золотые курильницы благовониями и вознес молитвы
Небесному Отцу и всем богам.
Я не задал ни одного вопроса и не произнес ни одного слова, не
предписанного ритуалом. Это было похоже на сон. Вдали я слышал размеренный
бой барабана-лилиссу, который означал, что луна убывает. Я знал, что царь
Думузи уже мертв, и мне собираются предложить царство.
До сих пор не чувствовал присутствия богини. Не видел я и жрицы Инанны.
Урук утаивал от меня богиню, и я пребывал только во владениях Небесного
Отца, которому служила моя мать. Но я знал, что вскоре Инанна даст о себе
знать.
- Пойдем, - сказала Нинсун, и мы прошли из владений Ана во владения
Инанны, по ступеням Белого Помоста вверх, к храму Энмеркара.
Там меня ждала Инанна.
Ее вид исторг у меня вздох изумления. За четыре года моего отсутствия
время выжгло из нее все девичье. Передо мной предстала зрелая ошеломляющая
женская красота. В ее темных глазах горел прежний огонек бесстыдства, но в
них была еще и странная сила. Она казалась стройней и выше, чем раньше.
Овал лица был совершенен. Грудь была полнее, чем я помнил, смуглая кожа
лоснилась от масел. На ней было только одеяние богини: серьги и бусы,
украшения для бедер, живота, носа, золотой треугольник прикрывал лоно.
Я почувствовал тяжелый мускусный запах - ауру присутствия богини, -
тело наполнило звучание божественной силы. Монотонный ритм барабана проник
в мою душу и целиком овладел ею. Барабан стал частью меня. Я был напряжен
до предела. Мои глаза встретились со взглядом Инанны, и я был втянут в эти
темные бездны, как тогда, много лет назад, меня тянуло к темным глазам
Лугальбанды, моего отца, и я дал себе волю уплыть в моря тьмы.
Она улыбнулась, и это была страшная улыбка - улыбка Инанны-змеи.
Низким, хрипловатым голосом она сказала:
- Царь Думузи стал богом. Город остался без царя. Богиня требует от
тебя этой службы.
- Я готов, - спокойно ответил я, так как всю жизнь знал, что мне
придется когда-нибудь сказать эти слова.
Своими интригами Акка и Инанна вместе дали мне этот трон. Пусть так.
Когда я стану царем, я буду царем. Я поклялся себе в этом. Никто не
посмеет управлять мною, никто не будет моим хозяином. Пусть трепещут те,
кто думает, что может быть иначе!
Все было готово. По знаку, данному Инанной, меня увели в маленькую
пристройку к храму, где совершаются приготовления к службам. Юные жрицы
раздели и омыли меня. Тело умастили сладко пахнущими маслами, волосы
расчесали, заплели в косы и собрали на затылке. Потом надели сборчатую
юбку, прикрывающую меня от бедер до щиколоток. В конце я взял в охапку те
дары, которые каждый новый царь обязан преподнести Инанне, и медленно
вышел под палящее летнее солнце. Потом я ступил под сень колоннады храма
Энмеркара и вошел в храм, чтобы взять свое царство.
Внутри стояло три трона: один - со знаком Энлиля, другой - со знаком
Ана, третий был с двух сторон окружен тростниковыми снопами Инанны. Вот
скипетр. Вот корона. Посередине сидела Инанна, жрица и богиня, во всей
своей ошеломляющей красоте и величии.
Мы встретились глазами. Она внимательно посмотрела на меня, словно
говоря: "Ты мой, ты будешь принадлежать мне". Я ответил ей ровным и
спокойным взором. Плохо же ты меня знала госпожа!
Началась пышная церемония. Вокруг стояли чиновники, занимавшие свои
посты при Думузи. Управляющие и кладовщики, надсмотрщики и сборщики
налогов, наместники и правители - все будут зависеть от моей милости.
Играли флейты, ревели трубы. Я зажег благовония и возложил дары перед
каждым из тронов. Я коснулся лбом земли перед троном Инанны, поцеловал
землю и поднес ей дары. Мне казалось, что я все это уже тысячу раз делал.
Я чувствовал, что во мне пребывает великая сила, сила гигантов.
Инанна поднялась с трона. Я увидел красоту ее длинных рук и изящной
шеи, увидел, как колышется ее грудь под нитями голубых бус.
- Я - Нинпа, владычица Скипетра, - сказала она, взяла скипетр с трона
Энлиля и подала мне. - Я - Нинменна, владычица Короны, - сказала она,
подняла корону с трона Ана и возложила ее мне на голову. Глаза ее
встретились с моими. Ах, как они горели!
Она произнесла мое нареченное имя, которое никогда больше не прозвучит
в мире смертных.
Потом она сказала:
- Ты - Гильгамеш, великий человек Урука. Такова воля Богов.
И я услышал это имя из сотен уст сразу, словно рев разлившейся реки:
- Гильгамеш! Гильгамеш! Гильгамеш!

12
В ту ночь я спал в царском дворце, на огромном ложе черного дерева,
отделанным золотом, которое служило моему отцу, а до него Энмеркару. Семья
Думузи уже ушла из дворца - все его жены, его пухлые белотелые дочери.
Боги не дали ему сыновей. Прежде чем лечь спать, я утвердил прежних
чиновников в их постах. Так наказывала традиция, хотя я знал, что скоро
заменю большинство из них. Я пировал с ними самым что ни на есть царским
образом, пока пролитое пиво не полилось пенистым потоком по канавкам пола
пиршественного зала.
К концу вечера управляющий царскими наложницами спросил меня, кого из
них привести мне на ночь. Я ответил, чтобы он привел их как можно больше,
и он приводил их мне всю ночь: семь, восемь, дюжину. По их готовности быть
со мной, я понял, что Думузи почти не пользовался их услугами. Я обнимал
каждую из них, потом отсылал прочь и звал следующую. На какой-то момент в
их объятиях мне казалось, что я смогу заполнить ту пустоту в душе, что
причиняла мне такую муку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108