Смутившись, я в испуге воскликнул:
- А я-то считал, что деяния жриц - священная тайна!
- Абисимти мне все рассказала." Мы с ней как сестры.
Я смущенно переминался с ноги на ногу. Как и раньше, давным-давно, я
чувствовал гнев и неуверенность, потому что мне трудно было понять,
смеется она надо мной или нет. Перед ее хитростью я был странно
беспомощен. Да, я стал старше, но и она тоже. И если мне было немногим
более двенадцати, то ей было, по меньшей мере, шестнадцать. Она далеко
ушла вперед на дороге познания мира. В ней словно сидело какое-то острие,
которое больно ранило меня всякий раз, когда я пытался поймать ее.
Я сказал чуть резче, чем надо было:
- Зачем я здесь?
- Мне казалось, нам надо снова встретиться. Сперва я видела тебя
однажды во время празднества, когда ты приносил жертвы в храме. Мой взгляд
упал на тебя, и я подумала, кто это? Я спросила о тебе свою подругу,
кажется. Она ответила: это мальчик, сын Лугальбанды. Меня удивило, что ты
так быстро вырос. А через несколько дней Абисимти сказала, что к ней
приходил царевич, и она посвятила его в мужчины. Я спросила у нее, какой
царевич, и она сказала, то это был сын Лугальбанды. Выслушав Абисимти, я
решила, что мне надо снова поговорить с тобой. Слова Абисимти пробудили
мое любопытство.
Как же меня взбесило то, что я не мог понимать значений, спрятанных в
словах!
Может быть, она говорила, что хотела сама посвятить меня в мужчины? Так
мне показалось, иначе зачем ей было звать меня, зачем ее глаза столько
дерзко и с неприкрытым желанием смотрели на меня? Ее красота доводила меня
до безумия. Но я не был уверен, что она хотела именно этого. Я не смел
проверить свою догадку, боясь, что меня отвергнут. Нельзя заполучить на
ложе жрицу самой Инанны, просто попросив об этом. Только те, кто
прислуживают в храме, став священными продажными жрицами, могут отдаваться
любому. Недостойно приставать к остальным, которых называют невестами бога
и держат отдельно от прочих. Они - невесты бога, или царя, в котором он
воплощен. Я не знал, к каким жрицам она относится. А может быть, для нее
это была просто игра, а я был всего-навсего ее игрушкой?
Мужчиной-игрушкой, как был некогда игрушкой-ребенком. Я чувствовал, как
она плетет вокруг меня паутину, и я потерялся в ней.
Она спросила:
- Как тебе жилось? Чем ты сейчас занимаешься? Я никогда не покидаю
храма. Я не знаю, что происходит в городе. До меня доходят только слухи,
которые мне приносят служанки, жадные до них.
- Моя мать стала жрицей Ана. Я иногда прислуживаю в его храме. Изучаю
всякие вещи, которые надлежит изучать молодому человеку. Жду, когда
наступит вся полнота моей зрелости.
- И что тогда?
- Буду выполнять волю богов.
- Какой-нибудь бог уже выбрал тебя своим рабом?
- Нет, - ответил я. - Еще нет.
- Ты этого хотел бы?
Я пожал плечами:
- Это произойдет тогда, когда придет время.
- Инанна выбрала меня, когда мне было семь лет.
- Это случится тогда, когда должно случиться, - сказал я.
- Когда ты будешь знать, ты придешь ко мне, расскажешь, какой это бог?
Она пристально, неотрывно глядела на меня. Казалось, она утверждает на
меня какие-то права, а я не мог понять почему. Это все мне не нравилось.
Но сила ее была могуча. И я услышал, как отвечаю ей кротко:
- Да, я тебе обязательно расскажу. Если ты этого пожелаешь.
- Да, я этого хочу, - ответила она.
В ней словно бы что-то смягчилось: ехидное острие спряталось куда-то,
пропало то, что я называл чувственностью. Из мешочка на поясе она вынула
амулет и сунула его мне в руку: статуэтка Инанны, с огромной грудью,
полными бедрами, вырезанная из какого-то гладкого зеленого камня, которого
я никогда раньше не видывал. Казалось, камень сияет собственным внутренним
светом.
- Всегда держи его при себе, - сказала она.
Мне неловко было брать у нее амулет. Мне казалось, что цена за эту
статуэтку - моя собственная душа.
- Как же я могу принять это? - сказал я.
- Не смей отказываться. Это страшный грех - отвергнуть дар богини.
- Вернее, дар жрицы.
- Богиня гласит устами своих жриц. Эта вещь твоя, и пока она с тобой,
ты под защитой богини.
Может быть, так оно и есть. Но мне от этого было не по себе. Все мы в
Уруке под защитой богини, но Инанна - богиня опасная, и неразумно быть к
ней слишком близко. Мой отец служил Инанне, как подобает царю Урука, но
всякий раз, когда он шел в храм по личным делам, он обращался к небесному
отцу Ану. Да и мне самому спокойнее было с отцом бурь Энлилем, чем с
богиней. Но у меня не было другого выбора: я взял амулет. Опасно
поклоняться Инанне, но еще опаснее навлечь на себя ее гнев.
Когда я покинул храм, у меня было странное чувство, словно меня
заставили силой отдать что-то бесконечно дорогое. Но я понятия не имел,
что именно.
За последние несколько месяцев меня много раз вызывали в комнатку для
встреч в конце того самого перехода демонов и колдунов глубоко под храмом
Энмеркара. Все было точно таким же: бессвязная беседа, грозное и пугающее
кокетство, никуда не ведущее, ощущение, что она обыграла меня в игре,
правил которой я не понимал. Часто она дарила мне какую-нибудь мелочь, но
когда я что-нибудь ей приносил, она ничего не брала. Она хотела знать
многое: новости дворца, совета. Что я слышал? Что говорят во дворце? Она
была ненасытна. Я стал с ней осторожнее, говорил мало, старался отвечать
на вопросы так коротко и расплывчато, как только смел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108