Я спокойно забросал его песком,
чтобы не было следа. Потом я нагнулся и закрыл глаза Абисимти, той,
которую послали убить меня и которая отдала вместо этого собственную
жизнь. У меня не было к ней ненависти, только жалость. Ее связывала
клятва, данная богине, она не могла ослушаться приказаний, которые богиня
отдавала. Что ж, ее клятва теперь привела ее в Дом Тьмы и Праха, куда бы
сейчас мог прийти и я, не заметь я того выражения стыда и страха на лице
Абисимти, когда она давала мне отравленное вино. А теперь она ушла. И
жемчужина Стань-Молодым тоже исчезла. Правду говорила Сидури, хозяйка
таверны: "Тебе никогда не найти той вечной жизни, что ты ищешь". Но это
уже было не важно. Я устал гоняться за сновидениями, за мечтами.
Издевательская насмешка змеи дала мне ответ: мне так не дано. Я должен
найти какой-то другой путь.
Я оделся, пристегнул меч и вышел из палатки. Солнце ударило меня по
глазам, но через минуту я уже все видел. Три жрицы Инанны стояли передо
мной, раскрыв рот: они не думали, что я выйду оттуда живым.
- Мы свершили ритуал, - тихо сказал я. - Теперь я очищен от всего, что
меня пятнало. Идите и займитесь жрицей Абисимти. Над ней надо сказать
подобающие слова.
Старшая жрица не могла ничего понять.
- Значит, ты пил священное вино?
- Я совершил им возлияние богине, - сказал я ей. - А теперь, я войду в
город и лично засвидетельствую богине свое почтение.
- Но... ты...
- Отойди, - ласково сказал я, положив руку на рукоять меча. - Дай мне
пройти, или я распорю тебя, как жареную гусыню. Отойди, женщина. Отойди!
Она отступила, как темнота уступает место утреннему солнцу,
попятившись, сгорбившись, почти исчезнув. Я прошел мимо нее к ждущей меня
колеснице. Нинурта-мансум, подбежав ко мне, крепко схватил меня за
запястье и пожал его. Глаза возничего блестели от слез. По-моему, он не
ожидал снова увидеть меня живым. Я сказал ему:
- Мы закончили все наши дела здесь. Теперь поедем-ка в Урук.
Нинурта-мансум натянул вожжи. Мы объехали яркие навесы и направились к
высоким воротам. Я увидел людей на стенах, они, щурясь, всматривались в
меня. Когда колесница подъехала к арке ворот, они широко распахнулись и
меня впустили без звука. Еще бы: они сразу признали, что я царь Гильгамеш.
- Видишь, во-он там, вдали? - сказал я своему возничему. - Там, где
поднимается Белый Помост, в конце этой широкой улицы? Там - храм Инанны,
храм, который я построил своими собственными руками. Вези меня туда.
Тысячи граждан Урука вышли, чтобы видеть мое возвращение домой. Но они
казались странно робкими и запуганными, и почти никто не выкрикивал моего
имени, когда я проезжал мимо. Они смотрели на меня во все глаза. Они
поворачивались друг к другу, делая священные знаки, словно в великом
страхе. Через молчаливый город мы проехали по широкой улице прямо к храму.
У края Белого моста Нинурта-мансум натянул поводья, повозка остановилась,
и я слез. Один поднимался я по высоким ступеням к террасе огромного храма,
который я построил на месте того храма, что строил мой царственный дед
Энмеркар. Какие-то жрецы вышли и встали у меня на пути, когда я подошел к
двери храма. Один из них дерзко сказал.
- Какое у тебя здесь дело, Гильгамеш?
- Я хочу видеть Инанну.
- Царь не смеет вступать во владения Инанны, Пока его не позвали. Таков
обычай. Ты это знаешь.
- Теперь обычаи другие, - ответил я. - С дороги!
- Это запрещается! Это непристойно!
- С дороги, - сказал я очень тихо.
Этого хватило. Они отступили.
В залах храма было темно и прохладно даже в летний жаркий день. Горели
светильники, бросая мягкий свет на пестрые орнаменты из обожженных
"шляпок" гвоздей, которые я тысячами вставил в эти стены. Я шел быстро.
Это был мой храм. Я знал все уголки в нем, я знал свою дорогу в этом
храме, умел ориентироваться в нем. Я ждал, что найду Инанну в великом зале
богини, так оно и случилось. Она стояла в центре зала, настороженная, в
своих лучших нагрудных пластинах и украшениях. Было еще одно, которого я
на ней раньше не видел: маска из сияющего чеканного золота, оставлявшая
открытыми только рот и подбородок, да узкие прорези для глаз.
- Тебе здесь нечего делать, Гильгамеш, - сказала она холодно.
- Разумеется. Я должен был бы сейчас лежать мертвым в палатке у
городских стен, правда? - Я не позволил ярости прозвучать в своем голосе.
- Сейчас они говорят слова прощания над Абисимти. Она выпила вино вместо
меня. Она делала все, как ты велела, она предложила вино мне, но я не стал
пить, и тогда она выпила вино сама, по своей доброй воле.
Инанна ничего не сказала. Губы внизу под маской были плотно сжаты в
одну жесткую линию.
- Когда я был в Эриду, мне рассказали, - сказал я, - что в мое
отсутствие ты объявила меня мертвым и требовала, чтобы совет избрал нового
царя. Так было дело, Инанна?
- Городу нужен царь, - сказала она.
- В городе есть царь.
- Ты сбежал из города. Ты удрал в пустыню, словно безумец. Если ты и не
умер, то мог умереть.
- Я ушел на поиски важных для меня вещей. А теперь я вернулся.
- И как, нашел то, что искал?
- Да, - ответил я, - и нет. Это не имеет значения. Почему на тебе эта
маска, Инанна?
- Это не имеет значения.
- Я никогда раньше не видел тебя в маске.
- Это новый обряд, - сказала она.
- Ах так! Смотрю, много тут развелось без меня новых обрядов.
- Включая и тот, когда царь входит в этот храм без зова.
- И, - сказал я, - включая обычай подавать царю чашу отравленного вина
по возвращении домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108