- Я - Гильгамеш, - сказал я, ожидая, что сейчас она расхохочется мне в
лицо, как если бы я сказал "Я Энлиль" или "Я Ан, небесный отец". Но она не
засмеялась.
Она посмотрела на меня пристально и внимательно. Я почувствовал ее
душу, сильную, теплую, добрую. Чуть погодя я спросил:
- Ты обо мне знаешь?
- Все знают имя Гильгамеша.
- А что, Гильгамеш - убийца?
- Он царь в Уруке. У всех царей руки в крови.
- Я убил демона в лесу, это верно. Я убил Небесного Быка, когда богиня
выпустила его на волю, чтобы разрушить город. Я отбирал и другие жизни,
когда это было нужно, только тогда. А ты закрыла передо мной двери, словно
я разбойник с большой дороги.
- Да, но Гильгамеш ли ты? Ты просишь меня поверить в невероятное,
странник!
- А почему ты сомневаешься в моих словах? - спросил я.
Она медленно сказала:
- Если ты и впрямь Гильгамеш из Урука - а по твоему росту, по твоим
манерам я полагаю, что это может быть и правдой, - почему же щеки твои
запали и исхудали, лицо твое столь измучено, и весь ты задубел от жары,
холода и ветра? Разве это царская жизнь? И одет ты в грязные тряпки. Разве
это одеяние царей?
- Я долгое время скитаюсь, - ответил я. - По Эламу на севере, в земле,
именуемой Ури, в пустынях, я перешел через гору, называемую Машу. Я и
кажусь тебе потрепанным и уставшим, потому что долог мой путь. И все-таки
я Гильгамеш.
Она покачала головой.
- Гильгамеш - царь. Цари владеют миром. А ты человек, которому горе
проело кишки и печаль изгрызла сердце. Это нетрудно заметить.
- Я все-таки Гильгамеш, - ответил я.
В ней была сила и теплота, и я рассказал ей, почему я отправился
бродить. За кружкой пива я рассказал ей про Энкиду, моего брата, моего
друга, которого я так любил, который гнался за диким козлом пустынь и
пантерой степей. Я рассказал ей, как мы жили бок о бок, как мы охотились
вместе, как вместе боролись и пировали, как пережили вместе столько
опасных приключений. Я рассказал ей, как он заболел, как он умер. Я
рассказал ей, как я скорбел по нему.
- Его смерть лежит на мне тяжким грузом, - сказал я. - Это была самая
большая потеря. Как могу я быть в мире с миром и с самим собой? Мой друг,
которого я любил, превратился в глину и прах!
- Твой друг умер. Ты уже оплакал его, теперь забудь о нем. Никто не
скорбит так, как ты.
- Ты не понимаешь.
- Тогда объясни мне, - сказала она и снова налила мне пива.
Прежде чем заговорить, я сделал глоток пенящегося сладкого напитка.
- Его смерть поселила во мне страх моей собственной смерти. И вот,
боясь смерти, я блуждаю из страны в страну.
- Нам всем предстоит умереть, Гильгамеш.
- Вот это я только и слышу, снова и снова. От женщины-скорпиона в
горах, от бога Уту на небесах, теперь еще и от тебя. Неужели это так?
Неужели я должен лечь, как Энкиду, чтобы никогда-никогда больше не
подняться?
- Такова наша доля, - сказала она спокойно.
Я чувствовал, как во мне нарастает горячий гнев. Сколько раз я слышал
эти слова: такова наша доля, такова наша доля, такова наша доля - эти
слова начинали звучать у меня в ушах как блеянье овцы. Что же, я один
решил бросить вызов смерти?
- Нет! - закричал я. - Я это не приму! Я буду ходить по земле, пока не
узнаю способа избежать смерти!
Хозяйка таверны подошла ко мне и стояла, глядя на меня сверху вниз. И
снова я почувствовал ее силу и нежность. В этой женщине чувствовалось
присутствие богини, в ней была великая материнская сила. Она мягко
сказала:
- Гильгамеш, куда ты бежишь? Гильгамеш, ты никогда не найдешь той
вечной жизни, которую ищешь. Как ты не можешь этого понять? Когда боги
создавали человека, они тогда же создали и смерть. Смерть они выделили для
нас, а жизнь приберегли для себя.
- Нет, - пробормотал я. - Нет и нет.
- Такова наша доля. Забудь о своих поисках. Живи как следует, живи,
пока живой. Пусть твой живот будет набит вкусными яствами. Веселись день и
ночь. Пой и танцуй, веселись и ликуй. Отбрось эти тряпки и пусть одеяния
твои будут чисты и нарядны. Вымой волосы, тело, всегда будь свежим, чистым
и ясным. Люби и лелей малышку, что держит тебя за руку, люби и лелей жену,
что радуется твоим объятиям. Это ведь тоже наша доля, Гильгамеш. И это
единственный правильный путь: живи радуясь, пока у тебя еще есть жизнь.
Прекрати свои поиски.
- Не могу успокоиться, - сказал я.
- Сегодня ты успокоишься и отдохнешь.
Она заставила меня подняться. Она была такая высокая, что почти
доходила мне до груди.
- Меня зовут Сидури, - сказала она. - Я тихо живу у моря, и иногда
странники приходят в мою таверну. Я привечаю их, любезна и ласкова с ними,
ибо таково мое предназначение на земле. Что мне делать, как не привечать
усталых путников? Пойдем со мной, Гильгамеш.
Она выкупала меня и подрезала мне волосы и бороду, приготовила мне еду
из ячменя и тушеного мяса, а вместо пива мы пили вино чистого золотого
оттенка. Потом она уложила меня на своем ложе, растирала и гладила меня до
тех пор, пока не осталось ни следа от моей усталости. Я провел ночь в ее
объятиях. Давно никто не держал меня так в объятиях. Ее тело было теплым,
грудь полной, кожа - нежной. Я потерялся в ней. Иногда так хорошо потерять
себя таким образом. Еще до зари я проснулся, и почувствовал -
беспокойство, хотя возле меня была Сидури. Я сказал ей, что должен идти. И
опять она сказала ласково, с нежным упреком:
- Гильгамеш, Гильгамеш, куда же ты бежишь?
- Я хочу пойти в Дильмун, говорить с Зиусудрой.
- Он тебе не поможет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108