Фэн, детям, конюхам, а больше
всего Тори, пришлось принести колосальные жертвы. После того последнего
падения, я выкарабкивался прямо из дверей ада. И смог это сделать только
благодаря им. Хотя бы ради них всех я должен попасть в Лос Анжелес и кроме
того я сам хочу поехать." Его голос смягчился и он погладил ее рукой по
щеке, мокрой от слез. "Пока я не встретил тебя, я думал, что хочу этого
больше всего. Предоставь мне три с половиной месяца, пока игры не
закончатся. Ну вот, это самая длинная речь, которую я когда-либо говорил."
"Я все вытерплю," сказала Хелен дрожащим голосом. "Я просто подумала,
что ты собираешься меня бросить."
Джейк рассмеялся. "Ты похожа на Макулая, отчаявшаяся и убежденная в
своем."
"В этом и состоит разница между нами," медленно сказала Хелен. "Мой
брак это настоящее чистилище. Твой - в полном порядке. Мы страдаем из-за
разного."
Наступила пауза. Джейк был слишком честен, чтобы не согласиться сней.
"Я могу прилететь в Люцерн?" спросила она с неожиданным проблеском
надежды.
"Нет, я не хочу ни на что отвлекаться."
И этим ей пришлось удовольствоваться.

Руперт позвонил на следующий вечер. Он был на пол-пути к Люцерну.
Роки, сказал он, выиграл в прошлую субботу Гран При.
"Как там Фэн?" спросила Хелен.
"Гибельно. Не могу понять, почему Мэлис не выпровадил ее назад в
класс юниоров. Представь себе, он действительно на этот раз сошел с ума.
Он просто послал за Джейком Ловеллом. "Джейк Ловелл," сказал я ему, "не
сможет запрыгнуть и в публичный дом."

На скачках в Люцерне неудачи у Джейка перемежались с удачами.
Макулай, не летавший самолетом с тех пор, как Джейк привез его,
полуистощенного, с Ближнего Востока четыре года назад, очевидно думал, что
его снова везут в каменоломни и капризничал весь полет. Потея, словно в
жесточайшей лихорадке, его огромное тело дрожало от ужаса в крупной клети,
его исполненные муки глаза умоляли Джейка не покидать его, он, как никогда
сильно, напоминал своему хозяину Хелен. Джейку потребовалось все его
умение и терпение, чтобы не дать ему разбить копытами самолет.
По прибытии в Люцерн, Макулай трогательно обрадовался, увидев таких
старых друзей, как Фэн, Сара и Мэлис. Он еще больше успокоился, увидев в
стойле Дездемону, и протащил Джейка через пол-двора, чтобы проверить,
действительно ли это она. Коснувшись ее носа, подышав друг на друга,
Макулай остался по-прежнему непреклонно недоверчив. Только когда
Дездемона, потянувшись, положила свою чалую морду на его все еще потеющую
шею, покровительствуя и защищая, он начал расслабляться.
Но все же на протяжении всей недели он так и не смог полностью
восстановить форму. Помня о том, что предстоит тяжелый полет на
Олимпийские Игры и что Макулай страдает одышкой, а для лос-анжелевского
смога необходима лошадь без одышки, Джейк, после долгих споров с Мэлисом,
решил не выставлять его на соревнования. Он был очень расстроен. Больше
всего он хотел завоевать медаль на Макулае, но его лошади всегда были для
него важнее всего, и Джейк не был готов травмировать своего больного
приятеля еще одним путешествием на самолете. Он уже решил отправить его
домой поездом.
Это означало, что все ложится на лоснящиеся, но раздражительно
подеогивающиеся серые плечи Смелого, который был сейчас великолепен, но
вполне мог или везти Джейка, или сбивать каждое препятствие, как уж ему
вздумается. В Люцерне, после мрачного начала, он пришел вторым в двух
классах и образцово отпрыгал в первом круге Национальном Кубка. Во втором
он сыграл грязную шутку, оставив Джейка сидеть в миниатюрном озере с
потоком бранных слов на губах и уздечкой в руке, в то время как Смелый
скакал по кругу, подобно Тинкербеллу, не давая себя поймать. Научившись
высвобождаться от уздечки, Смелый внезапно решил, что это забавно, и в
точности проделал то же самое в скоростном классе на следующий день.
Все это служило великолепной пищей для болтовни Руперта,продолжавшего
ставить подножки при каждой возможности. Несмотря на то, что Фэн очень
сердилась и огрызалась на Руперта, Джейк не хотел отвечать. Он получал
тихое удовлетворение при мысли, насколько лучше он ездил дома на жене
Руперта, а еще больше смеялся, когда в одно утро прибыла почта и Руперт
передал ему конверт, на самом деле содержавший пылкое любовное письмо от
Хелен. Слава Богу, она предусмотрительно напечатала на машинке адрес на
конверте и отослала его из Лондона.
В конце концов Смелый заставил замолчать всех своих критиков, придя
вторым, вслед за Людвигом, в Гран При. Но, несмотря на все, Джейк не
чувствовал, что приключения этой недели повысили его Олимпийские
перспективы.
После Люцерна, они вернулись на Королевский в Бирмингеме, потом
выехали в Аахен, потом были еще скачки в Англии и наконец в конце июля в
Критленде, после которых должен был быть об'явлен список членов команды.
Все это держало Джейка в сильном напряжении и, хотя он ужасно скучал
по Хелен, многое другое занимало его голову. С другой стороны, у Хелен не
было других забот. Она навязчиво думала о Джейке. Как будто перед ее
глазами была одна и та же телевизионная программа о нем. Его лицо
появлялось в ее снах. Ночами она металась и вертелась, тоскуя по его рукам
на ее теле.
Она даже убедила себя, что Джейк может стать гораздо лучшим отцом для
детей, особенно для Маркуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170