Она испытывала чувство вины только из-за того, что не заботиться о
детях, но была так счастлива, когда возвращалась, сияющая и разговорчивая,
и так нагружена подарками, купленными чтобы искупить вину, даже choc
каплями для Баджера, что все расцветали. Ослепленная чувствами, Хелен
пребывала в блаженном неведении, что все домочадцы знали о происходящем и
заключали пари о том, кто же был тот человек.
28 мая Джейк вернулся в Милл, проведя три дня на Больших Чеширских
Скачках, где днем он выигрывал в каждом большом заезде, а ночами занимался
любовью с Хелен. В течение трех дней, в том числе и в первый день скачек в
Люцерне, Олимпийский Комитет должен был объявить десятерых, внесенных в
список наездников, из которых в середине июля будет отобрано пять
финалистов. Джейк прибыл домой совершенно расстроенный. Покалеченная нога
болела, но скорее от избытка секса, чем из-за скачек. Когда он выбрался из
грузовика, солнце садилось. Тори выбежала из дома поприветствовать его.
Своими объемами и круглым сияющим лицом, после стройной Хелен она казалась
похожей на матрешку, внезапно увеличившеюся вдвое. Он надеялся, что ее
восторг вызван новостями, что он выбран, но она просто была рада видеть
его. Он очень устал и невпопад отвечал на ее вопросы. Когда он вошел в
кухню, дети в пижамах ринулись поприветствовать его, обнимая и целуя,
засыпая вопросами о поездке. Видя, что ему не нравится шум, Тори отослала
их смотреть телевизор. Джейк налил себе выпить.
"Как дела у Фэн в Национальном Кубке?"
Тори надеялась, что он не спросит. Она не хотела его расстраивать
сразу по возвращении домой.
"Она упала на обоих кругах."
"Черт. Что произошло?"
"Она заливалась слезами, когда позвонила. Я не думаю, что виновата
Дездемона. Фэн сказала, что это ее ошибка. Она, наверное, позвонит тебе
после Гран При."
Джейк бросил пару кубиков льда в виски и вышел во двор, глядя, как
укладываются спать лошади. Макулай, набегавшийся и жадно съевший ужин, уже
натащил соломы, приготовившись лечь. Смелый все еще не успокоился. Он
всегда долго устраивался, даже в собственном стойле. Когда Джейк шел вдоль
загородок, каждая лошадь подходила к дверце, чтобы поприветствовать его.
Сегодня вечером впервые это его не взбадривало. Почему ничего не слышно от
Мэлиса?
Он пошел в кладовую.
"Ужин," позвала Тори из дверей кухни.
"Подожди минутку," отозвался Джейк. В следующее мгновение он схватил
трубку телефона, стоявшего в кладовой. Ожидая ответа Хелен, он заметил,
что на двери шелушится краска. Если ответит Шарлин, он положит трубку.
"Хелен, это Джейк."
"Дорой." Риск стоил того, чтобы услышать экстаз в ее голосе. "Где
ты ?"
"Дома. Я не могу сейчас долго говорить. Я просто хочу, чтобы ты
знала, я чертовски по тебе скучаю."
Внезапно он увидел Тори, появившуюся в дверном проеме. "Я позвоню вам
завтра, до свидания."
"Дорогой," сказала Тори, "Я могла бы сама позвонить вместо тебя."
"Мне кажется, я оставил бумажник в грузовике Хампти. Я пил с ним за
ленчем."
"Глупый, твой бумажник на кухне," сказала Тори. "Ты, должно быть,
устал. Как мило, что ты носишь ту мою фотографию из цветного приложения.
Фотография ужасная. Я выгляжу такой толстой. Ты скучал по мне в поездке?"
"Ну конечно."
Фотография, в самом деле была частью приложения с женами наездников,
появившегося в цветном журнале Санди Таймс. На одной стороне страницы было
две фотографии: одна - Тори, толстой, розовой и энергичной прибивающей в
кухне розетки, вторая - Дженни Лойд-Фокс, которой удалось выглядеть
совершенно сексуально в комбинезоне для беременных. Другая сторона
страницы целиком была занята фотографией Хелен на террасе в Пенскомбе,
пристально изадумчиво глядевшей вниз в долину и казавшейся невероятно
красивой. Фотография была сделана до того, как она встретила Джейка, и
послужила причиной тому, что в прошлое воскресенье он заскочил к киоскеру,
чтобы добыть еще одну копию.
В кухне Джецк поблагодарил Бога, что с ними ужинают Ханна, Иза и
Даклис. Дети, которым позволили не ложиться спать, потому что завтра было
воскресенье, спорили, кто сядет рядом с ним.
"Вы обе можете сесть рядом с папой," сказала Тори, положив на стол
длинную буханку чесночного хлеба.
В школе Даклис нарисовала картинку, которую с гордостью показала
Джейку.
"Это ты с Макулаем в Лос Анжелесе, папа."
Они с Макулаем стояли на пьедестале с золотыми медалями на шеях и
шарами, выходящими у них изо ртов с надписью "Боже храни королеву."
"Я думаю, это несколько преждевременно, но спасибо," сказал Джейк.
Когда Тори подала говядину в пиве и дети положили себе слишком много
картофельного пюре, а Ханна начала размахивать розетками, которые они
выиграли на этой неделе и которые завтра будут прибиты к пробковой доске,
Джейк подумал, а не был ли прошлый месяц с Хелен сном.
Внезапно зазвонил телефон. Мгновение, паникуя, он думал, что это она
перезванивает ему. Это был Мэлис, звонивший из Люцерна.
Через пару минут Тори поставила ужин Джейка в духовку. Через десять
минут Тори отдала в качестве добавки оставшуюся говядину, зная, что Джейк
больше не захочет есть.
"Да," сказал он, со странной неподвижностью сгорбившись над
телефоном. "Да, понятно. О'кей. Да."
"Нам нужна еще одна бутылка," сказала Ханна.
"Я не знаю, есть ли у нас," сказала Тори. "Зачем ?"
"Чтобы отпраздновать или чтобы утешиться."
Наконец Джейк положил трубку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170