У нее был такой вид, как у
мученицы на дыбе. Протянув руку и пощупав, Руперт обнаружил, что, несмотря
на все старания Джейни, внутри у Элен так же сухо, как в глотке марафонца
после забега.
От нее нет никакого толка, подумал он. Абсолютно бесполезна.
Внезапно, когда Руперт пристроился позади Джейни, Элен увидела путь к
бегству. Оттолкнув Джейни влево, Элен вырвалась из е рук и, прежде чем
кто-либо успел сообразить, она соскочила с кровати и метнулась к одежде
Руперта, где в кармане лежал ключ.
- Вернись! - рявкнул Руперт.
Хоть в этом ей повезло. В лихорадке возбуждения Руперт не закрыл
дверь как следует. Истерически всхлипывая, Элен сумела выскочить наружу,
захлопнуть дверь и повернуть ключ в замке как раз в тот момент, когда
Руперт всем телом ударился в дверь с другой стороны. Больше всего Элен
хотелось броситься бежать в ночь, куда глаза глядят, не разбирая дороги.
Но луна зашла и деревья стояли черной стеной. Она услышала сухой кашель
леопарда и решила вместо побега отправиться в третью спальню. На кровати
не было простынь. Элен сжалась в комок под покрывалом, уставилась
невидящим взглядом на книжный шкаф и продрожала так до рассвета. Если бы
ее снотворные таблетки не были в ванной, куда нельзя было попасть иначе,
чем пройдя через спальню, она бы приняла смертельную дозу снотворного.
Каждую минуту она вздрагивала, ожидая, что появится разъяренный Руперт и
потащит ее обратно в камеру пыток.
Но остальные развлекались и не думали про нее.
- Мамочка пошла спать, - сказала Джейни.
- И дети моут всласть наиграться, - подхватил Руперт, наполняя
стаканы.
Они играли в свои игры до самого утра.

50
Позвонив домой на следующий день, Элен узнала, что Марк лежит в
постели с тонзилитом и температурой 103. (Прим. перев. - по Фаренгейту).
Она извела себя попреками за то, что почувствовала огромное облегчение от
того, что нашелся прекрасный предлог, чтобы немедленно улететь домой в
одиночку.
В последнее время приступы тонзилита у Марка становились все чаще.
Антибиотики действовали все слабее, и, вернувшись, Элен обнаружила Марка
таким бледным и исхудавшим, что согласилась с рекомендациями доктора
Джеймса Бенсона немедленно удалить ребенку миндалины.
- Они величиной с бильярдные шары. Марку будет намного лучше, если их
удалить. Это не вылечит астму, но прекратит мучающие его болезни,
связанные с воспалением миндалин. В Мотклиффе, в Оксфорде, есть очень
хороший врач, который делает такие операции. Марк пробудет в больнице
всего четыре или пять дней.
- Я могу лечь в больницу вместе с ним?
- Я очень серьезно вам этого не рекомендую. Вам в последнее время
выпало и так слишком много переживаний. - Про себя Бенсон подумал, что
никогда еще не видел Элен в таком ужасном состоянии. - Доверьте его
специалистам, которые делают такие операции пятьдесят раз в неделю.
- Вы хотите сказать, что я - плохая мать, - сказала Элен, начиная
трястись мелкой дрожью.
- Нет же, - успокаивающим тоном сказал Бенсон. - Наоборот, я хочу
сказать, что вы - слишком хорошая мать.
- Это и в самом деле был для меня изматывающий год. Как вы считаете,
это не сказалось к худшему на астме Марка?
Бенсон пожал плечами.
- Кто знает. Дети очень восприимчивы. Марк может чувствовать,
насколько вы несчастливы с Рупертом.
Слава богу, что мы не взяли детей в Кению, подумала Элен с
содроганием.
- Руперт не захочет, чтобы я ложилась с Марком в больницу.
- Ну так не делайте этого. Навещайте его каждый день, а ночью
отправляйтесь домой, чтобы как следует выспаться.
Вечером накануне того дня, когда Марку должны были удалять миндалины,
Элен и Руперт поехали на большой благотворительный бал в Лондоне, который
проводился в пользу партии тори. Руперт обычно не реагировал на
приглашения такого рода. Но, что удивительно, он был поклонником миссис
Тэтчер, нового премьер-министра, и считал, что она нуждается во
всевозможной подержке, чтобы тори остались у власти.
- Ты не смогла бы отдать Марка на удаление миндалин в частную
клинику, если бы социалисты провели налог на состоятельность.
Бал представлял собой грандиозное мероприятие с участием нескольких
министров и их жен. Для Элен вечер был сущим кошмаром. Под глазами у нее
были синяки, она снова похудела, и ее черное вечернее платье пришлось в
очередной раз ушивать. Элен чувствовала, что выглядит лишней на этом балу,
но не могла думать ни о чем, кроме Марка на белой больничной постели и
ножа хирурга, который завтра утром вонзится в его маленькое горло. Вокруг
нее за каждым столиком болтали и веселились прелестные женщины, флиртовали
с вежливыми гладко причесанными мужчинами. За одним столиком с Элен
брюнетка в бриллиантах, с ищущим взглядом, которая уже протанцевала с
Рупертом долгий танец, украдкой пожимала руку министру тори, одновременно
живо беседуя с его женой.
- Весь мир стремится только к этому, - в отчаянии подумала Элен.
Руперт закончил очередной танец и озирался в поисках новой добычи.
Господи боже, он нацелился на Аманду Хэмилтон, обожаемую жену министра
иностранных дел. Вот она улыбается ему, и он ведет ее танцевать. Ей,
должно быть, уже лет сорок, но она очень привлекательна - привлекательна
по-своему, как женщина, которая провела своего мужа Ролло от победы к
победе, которая знает всех и вся, жизнь которой размечена по общественноу
календарю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170