Кружка выпитого «евшана» будто бы надолго привязывала человека до родных порогов.
Петро Качурик распространял фантастические слухи про чудодейственные свойства «евшана». Первым, кто усомнился в его чудодейственной силе, и был Андрей Гулейчук, который потратил на этот напиток несколько злотых, но, несмотря на это, был вынужден распродать свое бедняцкое имущество и приобрести для себя и жены шифкарты в Аргентину...»
Из газеты «Каменное Поле», № 6.
«В Гуте, вблизи Косовача, на семьдесят третьем году жизни умер крестьянин Прокоп Трындюк. Он был знаменит в своем селе и окрестностях тем, что сумел на своем полуморговом участке земли дожить до глубокой старости. Перед смертью Трындюк заявил, что выжить ему помогли две вещи: первое — это то, что во всей Польше он один умел тоньше всех чистить картошку. Очистки у него прямо светились. Второе — к горячему супу, чтобы его стало больше, он доливал воды из ведра.
Секреты «Как дожить до глубокой старости» просты и доступны всем. Особенно бедным».
Из газеты «Каменное Поле», № 6.
«Интересные находки выпахал нынешней осенью на своей ниве Матвей Иванцив: серебряную гривну княжеских времен, рукоять меча, шлем и шпоры. Все эти вещи пересланы музею во Львове, откуда недавно газде прибыла благодарность и скромная награда.
Львовская пресса пишет, что находки на Каменном Поле датируются XI—XII столетиями и еще раз свидетельствуют, что мы живем на этих землях испокон веку...»
Из газеты «Каменное Поле», № 8.
«Известный в повете проповедник отец парох из Дубковец Мирон Демьянчук, оказывается, брал высокую плату за похороны, венчания и крестины, что вызвало среди беднейшей части села бунт против своего духовного пастыря. Недавно крестьянин Василь Фуч- кив отказался хоронить свою умершую мать с ксендзом, ибо священник запросил с него непомерную плату. Некрещеными и не вписанными в церковную метрику растут дети у Гриня Качковского, Василя Процюка и Параски Иванишин...»
Из газеты «Каменное Поле», № 8.
«Приходится сожалеть о том, что навсегда миновали старые добрые времена старинной гуцульской правды, когда будто бы слуги и господа были равны, сидели за одним столом, ели одну пищу, делали одинаковую работу и отличались они лишь тем, что, мол, хозяин был старше возрастом, а слуга — моложе.
В наше время в селе Головысько нашелся богатый газда по имени Тимко Ивасюкивский, который охотно возобновил бы идиллические взаимоотношения слуги и господина: он нанимал бы батраков, как велит обычай, лишь в Юрьев день, и условия, как это заведено испокон, предусматривали с одной стороны честную службу, а с другой — одежду, пищу, обувь и определенную плату. Однако ни один из батраков не выдерживает службу от Юрия до Юрия и уже на осеннюю Параскеву бежит прочь из усадьбы. Говорят, что терпение его иссякает от тяжелой работы и тоненького куска хлеба. А согласно условию тот, кто не доработал срок, не имеет права на оплату.
Вот так несознательные батраки не берегут старинных обычаев правды».
Из газеты «Каменное Поле», № 8.
«На Каменном Поле пролилась кровь: во время косовицы трав на меже, на которой не было ограждения, подрались из-за покоса два соседа: Антон Захарийчук и Созонт Тодорский. Созонт смертельно ранен косой, трудно сказать, выживет ли он». Из газеты «Каменное Поле», № 8.
«Косовач, 20 сентября 1932 года.
Воеводскому комиссариату полиции.
Детальный анализ номеров газеты «Каменное Поле», вышедших до сего времени, показывает, что редактор Яков Розлуч не прибегал к открытой пропаганде большевизма, не помещал также других противодер- жавных статей. Достаточно сказать, что за это время цензура не вычеркнула ни единой строки. Таким образом, задание, которое вы поставили перед нами, усложняется. Думаю, что мы имеем дело со скрытыми, замаскированными намерениями. Голая, без каких бы то ни было комментариев информация подбирается Розлу- чем тенденциозно. Перед читателем предстает выстроенное из многочисленных, часто мелких и как будто незначительных фактов-кирпичиков непривлекательное здание-барак, в котором приходится жить человеку. Не является ли это призывом к осмыслению, сопоставлению, а значит, и к протесту?
Допускаю, что в редактировании газеты законную, так сказать, линию выдерживает доктор Черемшин- ский, ощущается его помощь, рука» (перевод с польского) .
Не знаю, за что моя мама любила Гейку.
Не были они меж собою ни приятельницами, ни соседками, ни родичами, ничего общего не было в их характерах; мама была непоседливой, скорой в беседе и в работе, вокруг нее, казалось, крутился весь белый свет; Гейка же носила в себе, как ребенка, целый мир и потому никогда и ни в чем не торопилась.
А все же моя мама, когда я подрастал, водила меня к Гейке. Женщины осенними вечерами пряли шерсть или скубли перья; за мамой затемно заезжал батько, они вдвоем возвращались домой, а я засыпал на постели вместе с Гейкиными сыновьями; я терялся среди Гейкиных сыновей, как зернышко среди зерна, и точно так же, как ее сыновья, проникался яблочным духом.
Может, моя мама, у которой не велись дети, водила меня в большую Розлучеву семью, чтоб я среди них набирался жизни?
Однажды ночью я проснулся от журчания: где-то струилась, текла вода, волны катились, мелко разбиваясь о камушки. Я спросонья не сразу и сообразил, что сплю у Розлучей и что журчит никакая не речка, а за столом, на противоположных его концах, сидели Гейка и моя мама — потихоньку себе разговаривали. Между ними на столе мигала и чадила коптилка. Женщины, видать, этого не замечали, забыли они и о пряже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102