Уф, уф! Как это могло со мной случиться? Умоляю, дорогая, мне очень некогда, возьмите вот юбку, я пришлю за ней завтра мою девушку. Уф, уф, в самую горячую пору такая беда! Пожалуйста, только до утра.
— Будьте покойны.
— Но, пожалуйста, милая, никому ни слова об этом! Уф, уф! Большое спасибо! Счастье еще, что беда приключилась со мной перед вашим, а не перед другим домом! Знаю, что вы женщина, слава богу, порядочная! Куда бы мне иначе деваться! Ах, будь оно неладно! Чего доброго, увидели бы парни да частушку сложили, дьяволы! Куда бы я делась от стыда? Проклятые мужчины! — И умчалась как вихрь в дом господина Гецы, где ее с распростертыми объятиями встретила Гецина супруга, госпожа Марта.
— Ну и вид же у меня,— говорит госпожа Габриэлла, влетая в дом Гецы.— Точно меня избили, а не господина Чиру!
— Скажите, бога ради, правда ли то, что я слышала о наших преподобных отцах?
— От кого, милая?
— Да от нотариусовой жены. Говорит, будто ее Кипра все в протоколе прочитал.
— Она это сказала?! Она?!! Да ведь это я ей, моя милая, все рассказала!
— Значит, правда? — поражается госпожа Марта.— Выходит, подрались?
— В лучшем виде подрались. Едва разняли. Отец Спира инзультировал господина Чиру этак по-мужицки — ударил его.
— Ударил! Да неужто! А чем?
— Хватил его штоглой по левой щеке, все зубы повыбивал, так по церковному двору и разлетелись.
— Какой штоглой?
— Какой? Боже мой, вы еще спрашиваете! Даштог-л о й , ручкой от утюга! Боже, госпожа Марта, вы словно деревенщина какая, будто у вас в доме утюга нет и вы гладите, как мужичка, на катке!
— Да... знаю, но все же...— мямлит госпожа Марта и оторопело крестится.— Ах ты господи! Откуда же взялась у него штогла?
— В кармане принес. Вам-то, милая, должно быть
известно, как кассировой жене, каковы поповские карманы
и что в них может уместиться!
— О-о боже!.. Штогл а...
— Да, да, да, у него была штогла!
— Да... Знаю, знаю...— тянет с сомнением госпожа Марта.— Добро бы попадьи подрались штоглами — на то они и женщины, и не было бы ничего удивительного, если б даже утюги да плиты пустили в ход!.. Но мужчины, да еще священники! Ах,— решает она наконец,— какая там штогла, господь с вами!!!
— Да штогла же, милая, штогла! — жалобным голосом уверяет госпожа Габриэлла.— А в конце концов,— продолжает она, опомнившись,— сейчас я не берусь сказать, откуда штогла появилась... но так я слышала... за что купила, как говорится, за то и продаю.
— Откуда же взялась штогла? — не перестает удивляться госпожа Марта.— Тогда уж...
— Э, раз не верите, не стану и рассказывать,— заявляет, чуть не плача, госпожа Габриэлла.
— Ах, пожалуйста, расскажите!
— Нет, нет! На ваших глазах со мной стряслась эта беда,— лепечет госпожа Габриэлла, ударяясь в слезы,— и вы просто дразните, не верите мне. Это по меньшей мере нехорошо, госпожа Марта! Конечно, у меня свалилась юбка, однако я не имею привычки лгать! — произносит сквозь обильные слезы госпожа Габриэлла.— Это же со всяким может случиться, кто по делу спешит! — заканчивает она, вся заплаканная.
— О боже, боже, чем подрались!
— Ну ладно же, раз у вас из веры вышла, больше вы меня никогда не увидите. Так и запишите!
— Да не принимайте все так близко к сердцу! — пытается успокоить ее госпожа Марта.— Господи помилуй, такие люди — и вон до чего дошли!
— Вы, слава богу, знаете господина Спиру,— говорит, утирая слезы, уже несколько успокоенная госпожа Габриэлла,— деревенщина, грубиян, а еще из благородных!
— Ну, добром это не кончится! Супруга господина нотариуса со слов мужа говорит, что отец Спира, как дважды два, будет расстрижен и обрит, а приход получит господин Пера, как только женится на Меланье — прелестная выйдет пара! — и будет в попы посвящен. А как бы вы думали! Лишится бороды...
— Ха-ха-ха! — рассмеялась сквозь слезы Габриэлла.—
Не могу, милая, не смеяться, хоть и не до этого. Что мне в голову пришло! Бедная Юла! До чего невезучая! Вот уж потрафила: не напрасно влюбилась в этого брадобрея Шацику — будет кому обрить отца Спиру! Ха-ха-ха! Собственный зять! Ах, чертушка Габриэлла, как это только тебе в голову взбрело! О женщины, женщины, исчадие дьявола! Еще ненароком услышит кто, что я так смеюсь, подумает, вот, дескать, какая негодница. Бедная Юла! Вот уж потрафила!.. Будьте здоровы, до свидания!
— Да посидите еще, милая! Кофе бы выпили, у меня чудесные сливки.
— В другой раз, в другой раз. Сейчас не могу! Нужно еще кой к кому заглянуть,— бросила уже на ходу госпожа Габриэлла и вихрем помчалась к калитке. Она обежала несколько улиц и посетила по крайней мере шесть домов. Когда она выходила из шестого, начинало уже смеркаться. Пришлось прибавить шагу.
Госпожа Габриэлла, несясь как угорелая по улицам, встретила сначала супругу господина нотариуса, потом гречанку Соку, которая оставила свои томаты на попечение Эфики, наказав в случае чего разыскать ее, и, наконец, фрау Цвечкенмаерку,— с этой последней она проболтала довольно долго. Фрау Цвечкенмаерка, услыхав, что ее закадычная подруга фрау Габриэлла знает гораздо больше, чем она, была просто убита и горела жаждой мщения, но не могла вымолвить ни слова: обиднее всего было то, что фрау Габриэлла даже и не расспрашивала ни о чем! Вот почему фрау Цвечкенмаерка постаралась от нее отделаться.
— Ну, до свидания,— сказала она.
— До свидания, милая, не стану вас задерживать, да и я по горло занята. Завтра приду к вам под вечер и все подробно расскажу. Господи, уже чувствуется осень... день все короче! Пока посуду помоешь да все приготовишь, уже и стемнело! А мне еще семь домов надо обойти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94