Но вполне возможно... с этим никак не хочет
согласиться Ио, что эти признаки находятся внутри тела. Тогда у нас ничего
не должно получиться. Но приборы... действительно... очень странно... -
Люций замолчал. Через минуту он заговорил снова, обычным голосом и, как
всегда, точно формулируя свои мысли: - Должен сказать, что с телом Волгина
произошло что-то, чего мы никак не можем понять. Как бы быстро ни положили
его в гроб после смерти, как бы быстро ни запаяли этот гроб разложение
должно было оставить гораздо большие следы, чем, это произошло в
действительности. Ведь после того, как гроб бы запаян, процесс разложения
продолжался некоторое время за счет кислорода, находящегося в тканях тела.
Не положили же Волгина в гроб живым! В чем тут дело? Можно подумать, что
запаянный гроб подвергали сильному нагреву. Это очень счастливое
обстоятельство для нас, но как это могло произойти? Нельзя же допустить,
что гроб действительно для чего-то нагревали. Мы запрашивали геологов -
никаких процессов в недрах земли, при которых происходило бы выделение
тепла, за все эти века не возникало в данном пункте. Значит, в земле гроб
не мог нагреться.
- Может быть... пожар, - нерешительно заметил Владилен
- Возможно. В то время это было вполне возможно. Но в конце концов это
не так уж и важно. Налицо факт, что тело почти не затронуто разложением. И
этот факт - основа всех наших планов
- Вы не могли бы в самых общих чертах рассказать об этих планах?
- Вы уже кончили завтракать? - вместо ответа спросил Люций.
- Да, я сыт, спасибо! - ответил Владилен. Он слегка поклонился в
сторону Мэри, которая вес время молча слушала, не произнося ни слова.
Молодой астроном заметил, что се настроение, отличное в начале завтрака,
испортилось после слов Люция о том, что из тела на днях вынут мозг.
Мэри ответила кивком головы.
- Тогда пройдем в сад, - предложил Люций. Он посмотрел на дочь,
подошел и поцеловал ее в лоб. - Каждая профессия, - сказал он, - имеет свои
приятные и неприятные стороны.
Он первым вышел из комнаты. Владилен последовал за ним.
Спустившись по ступеням веранды, Люций подошел к скамье, стоявшей в
тени мангового дерева.
- Я люблю это место, - сказал он, жестом предлагая Владилену сесть
рядом с ним. - Здесь как-то особенно чист и приятен воздух. Вы хотите знать
наши планы. Мы не делаем из них тайны. Но, чтобы вы лучше поняли, мне
придется начать издалека.
- Я готов слушать вас до утра, - сказал Владилен. Несколько минут
Люций молчал, точно собираясь с мыслями. Владилен понял, что его снова
захватили какие-то вопросы, не имевшие отношения к тому, что он хотел
рассказать. Такому неквалифицированному слушателю, как Владилен, Люций мог
прочесть целую лекцию без всякой подготовки.
- Смерть! - задумчиво начал Люций. - Много загадок, до сих пор не
разгаданных наукой, таит в себе это простое и всем знакомое слово. Одно из
самых первых в человеческом языке. Внешне смерть проста. Это остановка
деятельности сердца, которое прекращает подачу крови, а с нею и кислорода к
клеткам тканей. Я говорю о смерти человека и других млекопитающих
позвоночных животных. Не получая кислорода, клетки умирают, ткани начинают
разлагаться. Вот и все. Видите, как просто. Проще быть не может. Но это
только на первый взгляд. Вопрос в том... впрочем, не будем отвлекаться. В
медицине различают смерть клиническую и смерть биологическую. Первая - это
еще не окончательная смерть. Она характеризуется только остановкой сердца.
После нес можно вернуть человеку жизнь. Первым, кому удалось это сделать,
был профессор Неговский, живший в первом веке коммунистической эры.
Профессор - это научное звание того времени. Теперь оно почти забыто, -
пояснил Люций. - В то время считали, что клиническую смерть отделяют от
биологической, то есть окончательной, шесть минут, после которых происходят
уже необратимые изменения в клетках головного мозга и центральной нервной
системы. Профессору Неговскому удался его опыт потому, что случай привел
его к умершему человеку через одну минуту после остановки сердца и он имел
в своем распоряжении еще достаточно времени. Этот промежуток между
клинической и биологической смертью называют с тех пор "мнимой смертью".
Вот здесь и таится бесчисленное количество загадок, над решением которых
бьются поколения ученых, вплоть до наших дней. Чем дальше проникала наука в
тайны клетки, тем продолжительнее становился период "мнимой смерти".
Настойчивый труд биологов продлил его от шести минут до трех часов. Мы
добились того, что в течение трех часов после остановки сердца человека
можно вернуть к жизни, - в голосе Люция звучала гордость. - Правда, теперь,
когда побеждены все болезни сердца и оно является самым долговечным из
органов человеческого тела, случаев вернуть к жизни умершего от остановки
сердца давно не представлялось. Это, конечно, очень хорошо, но все же
лишает нас возможности проверить на практике новейшие открытия. А это уже
плохо. Нам надо знать, где находится предел "мнимой смерти". Ведь не может
же быть, чтобы таким пределом являлись три часа, о которых я говорил.
Предел находится гораздо дальше, но где?.. Человек должен победить смерть.
Это не значит, что люди станут бессмертны, такое предположен бессмысленно.
Но они должны жить столько, сколько позволяет им их тело, то есть триста,
триста пятьдесят, может быть, четыреста, но никак не двести лет, как
сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143