Второв хорошо понимал, понимал
с самого первого дня полета, как тяжела будет неизбежная перемена в облике
Земли, как трудно будет осознать, что прежней Земли они никогда больше не
увидят, и старался приучить всех к мысли, что какие бы перемены ни
произошли, они вернутся на родину - к Солнцу.
В отношении девяти членов экипажа он достиг цели. Девять человек
воспринимали возвращение в Солнечную систему как возвращение на родину.
Десятым был сам Второв.
Но двое не могли пересилить себя.
Виктор Алексеевич Озеров и Мария Александровна Мельникова мучительно
тосковали о прошлом. Предстоявшее свидание с новой Землей не радовало их.
Особенно резко это проявлялось у Виктора.
Чем ближе подлетал космолет к Солнцу, тем мрачнее становился старший
штурман, тем чаще раздражали его разговоры о Земле.
Накануне установления радиосвязи он не выдержал и высказал все, что
накопилось на сердце.
- Не понимаю, что радует вас, - сказал он с горечью. - Мы видели
планеты Веги и 61 Лебедя. Только одна из них оказалась населенной разумными
существами. Остальные были необитаемы, безжизненны, мертвы. Мы с радостью
покидали их, даже Грезу. Вы хотели бы вернуться обратно? Нет? Почему же вы
стремитесь к Земле? Она так же чужда нам, как и Греза. Вам кажется, что
люди Земли такие же братья для вас, какими они были прежде. Но это совсем
не так. Они не будут понимать вас, и между вами и ими не будет ничего
общего. Было бы лучше, если бы вместо Земли впереди снова была Греза. Ее
обитатели чужды нам, но мы и не ждем от них ничего общего с нами. Я хотел
бы вернуться к ним... - вырвалось у Виктора. - По крайней мере, я не
испытывал бы столь острого чувства отчужденности, которое уже появилось, а
на Земле только усилится. Поймите, нас ждет не Земля, а чужая незнакомая
планета!
Никто ни слова не возразил Виктору. Говорить с ним на эту тему было
бесполезно.
Немного спустя Игорь Захарович сказал Мельниковой:
- И вас, и Озерова не следовало зачислять в наш экипаж. Здесь была
допущена ошибка, психологический просчет. Но вы виноваты сами. Зачем вы
настаивали, зачем согласились? Вы хорошо знали...
- В отношении меня дело обстоит не столь уж страшно, - ответила
командиру Мария Александровна. - Я примирилась с тем, что нас ожидает. Меня
не радует возвращение на Землю, это верно, но я не делаю из этого трагедии.
- Меня беспокоит Виктор, - озабоченно сказал Второв.
- Обойдется Это одна из форм космической травмы. У нас все в той или
иной степени отдали дань этой болезни. Кроме вас, - добавила она с
уважением в голосе. - Вы один оказались невосприимчивым к влиянию Космоса.
Все пройдет, когда мы ступим на Землю. Я глубоко уверена, что перемены не
столь уж значительны. Виктор освоится и перестанет стремиться в новый
полет.
- Он стремится обратно?
- Да, он говорил об этом. Он считает, что на Земле ему нечего будет
делать. Он хочет сразу лес проситься в новую экспедицию Куда угодно, хоть в
соседнюю Галактику или еще дальше.
- Вот как! - задумчиво протянул Второв.
- У Виктора, - продолжала Мельникова, - возникают странные идеи. Вы
знаете, о чем он чаще всего думает? О встрече с нашими современниками. Он
несколько раз говорил мне, что только надежда на эту встречу даст ему силы.
- Откуда же могут взяться на Земле наши современники.
- Экипаж "Коммуниста", например, или другого какого-нибудь космолета,
покинувшего Землю после нас. Ведь мы первые, и не последние.
- Разве он забыл... - начал Игорь Захарович, но вдруг замолчал,
пытливо всматриваясь в лицо своей собеседницы. Потом спросил
нерешительно: - А вы сами... тоже надеетесь на такую встречу?
- Это было бы очень приятно, разумеется, но я не жду ничего подобного.
- Почему?
- Потому что следующий космолет может вернуться очень и очень нескоро.
- Вы правы, - сказал Второв. - С экипажем "Коммуниста" мы никак не
можем встретиться Неужели Виктор забыл, что он получил совсем другое
задание? Они должны были уйти не в восьмилетний полет, как мы, а в
одиннадцати летний. Сами судите, каковы наши шансы увидеться с ними. Никого
из нас не будет в живых, когда космолет вернется. Ведь остальную жизнь мы
вес проведем на Земле, в обычных условиях времени.
- Очевидно, он этого не учел. Бедный Виктор! - прошептала Мария
Александровна.
Восемь лет пребывания в замкнутом мирке космолета, вне остального
человечества, связали всех членов экипажа большой и крепкой дружбой.
Двенадцать человек, таких разных по характеру, объединились перед лицом
Космоса в единую семью. Их навеки скрепили более чем родственные узы. То,
что пришлось пережить вместе, никогда не могло изгладиться из памяти. И
радость одного была радостью всех, горе - общим горем.
Все искренне любили Виктора, жалели его, сочувствовали ему, но были
бессильны помочь. Только время и люди - да, люди, там, на Земле - могли
рассеять гнетущую тоску, которая все сильнее овладевала штурманом.
Никто на "Ленине" не сомневался, что за восемнадцать веков
человечество прошло длинный и славный путь. Люди, конечно, изменились,
стали другими - не только нравственно, а, возможно, и физически, - но они
должны были стать гораздо лучше, благороднее, отзывчивее, чем были прежде.
Так неужели они не найдут способов развеять мысли о минувшем у человека,
попавшего в их среду из далекого прошлого? Конечно, могут найти и найдут!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143