И тот, кто не знал его раньше, мог бы сказать, что видит перед собой человека спокойного ума, сдержанного и корректного. И только в резковатых жестах да в холодных порой глазах прорывался прежний комбат.
По обыкновению собранный, подтянутый, он все же казался уставшим,— не спал минувшей ночью, почти все время был на ногах. Многих хлопот потребовала подготовка к сложной переправе. Но теперь все налажено, продумано — остается лишь подавать команды.
Между тем три танка, достигнув озера и оставив берег, не спеша уползли под воду, как исполинские крабы. Вскоре от них остались одни торчащие над озером и движущиеся как бы сами по себе воздухопитаю-щие трубы.
Экипажи вели свои машины почти вслепую, ориентируясь по приборам. И так же тройкой, как ушли под воду, танки показались на той стороне озера, свернули в ближайший кустарник, затаились на время. Стукнули, открываясь, люки, и вот уже упали высокие трубы, сброшены заглушки с орудий, открыты жалюзи. Громом пушек и раскатами пулеметных очередей танкисты давали знать, что преодолели водный рубеж, ввязались в учебный бой. А под воду уходили все новые и новые тройки, спеша развить достигнутый успех.
В свой черед приступила к переправе и рота Русинова. Напряженно гудит мотор, шумит и обвевает лица засасываемый по трубе воздух, почти неслышно журчит, обтекая броню, мутная вода. Трудным, неведомым путем идет танк, освещенный внутри плафонами, подрагивающий от усилий. С непривычки жутковато, а в то же время распирает чувство гордости: стальная машина способна преодолеть любую преграду! Даже не верится, что сейчас она идет по дну глубокого озера.
Как и механику Виноходову, наводчику Ванясову и заряжающему Усачеву, лейтенанту Русинову тоже казалось необычным происходящее. Но тут в потрескивание телефонов ворвался властный голос:
— «Двадцать первый»! Вы отклонились вправо. Примите левее.
Речь шла о танке командира роты, и Русинов тотчас отозвался:
— Вас понял! Принимаю левее.
По переговорному устройству он приказал механику сменить курс, спрашивая, почему сбились с маршрута. Тот кинул взгляд на гирополукомпас: диск с делениями своей нулевой отметкой «плавал» под красной чертой.
— Иду точно по прибору,— обескураженно отозвался Виноходов.
Русинов сам проверял гирополукомпасы на танках, и знал, что все они исправны. Но знал и другое: в момент ориентировки линия направления движения может не совпасть с подлинным маршрутом, и тогда происходят досадные недоразумения,— прибор начинает уводить в сторону,
— Бери еще левее! — приказал ротный. Неожиданно пятьдесятпятка, накренясь вперед, как бы присела под тяжестью воды — мягко спрыгнула в какое-то углубление. Дернулась раз-другой и замерла на месте.
— Что случилось? — спросил Анатолий механика.
— В подводную яму попали! — расстроенно доложил тот.
- А ну прибавь оборотов двигателю! Попробуем выбраться.
Раздосадованный глупой задержкой, Русинов вышел на связь с докладом — ему приказали немедленно выключить двигатель. Он все понял и крикнул по ТПУ:
— Стоп, Виноходов! Глуши мотор.
Механик выполнил команду — и сразу гулкими ударами сердца забилась тишина. Танкисты словно пристыли на своих металлических сидениях. Первые секунды все четверо ошарашенно молчали.
Анатолий уже знал, куда заехал,— в ту самую илистую яму, о которой ему однажды рассказывал Микульский. На дне ее грунт солидольно вязкий, заболоченный. И если командир полка велел остановить двигатель, то это значит лишь одно: пытаясь вырваться из подводной ловушки, они еще глубже застревали в ней.
— Вот же холера! — со злостью ругнулся он и спросил по радио, какой отрезок трубы остался над водой.
Командир полка ответил, что не больше сорока сантиметров, и предупредил: не делайте попыток выбраться! Танк сейчас вытащат. Спасательной группе уже дана команда.
«Влипли мы! — не без тревоги думал Анатолий. — Видать, глубоко запахали — осадка метра полтора».
— Ну что, товарищ лейтенант? — спросил Ванясов, поворачиваясь к ротному. В голубых глазах затаилось опасение.
— Да что?.. Известное дело, будут вытаскивать на буксире нас. Спасательной группе дана команда,— деловито-озабоченно отвечал Русинов.— И как занесло нас в эту проклятую яму?
В танке теперь улавливался каждый шорох: пролети муха — и ту услышали бы. Наверное, нигде не бывает такой глубокой тишины, как на дне водоема. В мертвящем безмолвии гаснут все звуки, чудится плеск воды за металлом.
Сдвигая танкошлем, Анатолий заговорил бодрым голосом:
— Как самочувствие, броня и мужество? Что приуныли?
Проникаясь его бодростью, танкисты отвечали, что самочувствие нормальное, однако было заметно: им не по себе в стальном склепе. И не хочется молчать, — они рады, что командир понял их и завел этот разговор.
Снизу, из отделения управления, горбатясь, вылез Виноходов. Не спеша распрямился за пушкой, около заряжающего. Вытер ветошью чернявое, вспотевшее от волнения лицо.
— Из-за меня опять... Подвел вас, товарищ лейтенант.
— Если шел точно по гирополукомпасу, то подвел не ты, а прибор. Так что не переживай... А ну тихо!
Все четверо замерли, прислушиваясь к шипящему журчанию. Где-то сочилась вода как бы через закрытый, но испортившийся кран, — на глубине-то напор сильнее! Должно быть, при движении разошлась вязкая, как пластилин, замазка на щели нижнего люка.
— Виноходов, проверьте! — приказал Русинов. Механик нырнул вниз, и оттуда донесся его голос:
— Есть течь, товарищ лейтенант!
— Сильная?
— Да нет... Вода медленно прибывает.
— Приготовьте помпу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104