Не сомневаясь, что Загорочек, как она его ласково называла, нежно любит ее, все-таки не могла подавить в себе эту неудовлетворенность.
Старшая сестра в своих письмах интересовалась судьбой младшенькой,— спрашивала, когда же позовет на свадьбу. Аня в шутку отвечала ей: свадьбой у них пока и не пахнет, отношения у них, можно сказать, школьные. А однажды получила такой ответ от Елены: «Слушай, глупенькая, не верю я в ваш безбрачный бред, да и не вижу в том проку. Есть вещи, понять и оценить которые можно только находясь замужем. А если вы до сих пор встречаетесь по-школьному, то тут следует одно из двух: или ты не женщина, или Алексей твой не мужчина. А может, кто-то из вас двоих с приветом? Тогда это трудный случай...»
До того забавным показался высказанный взгляд на их отношения, что девушка расхохоталась. И на другой день, когда пришел Алексей, на нее вдруг напал неудержимый смех. Ну словно бес в нее вселился! Едва пересилив себя, едва взглянув на оторопевшего майора, она
снова начала смеяться. Естественно, он обиделся. Непонимающе глядел на нее и требовал объяснения. Не над ним ли потешается она до слез?.. Кое-как успокоившись, сна вынуждена была все рассказать, а в подтверждение своих слов достала письмо.
Прочитав, он с минуту ошеломленно смотрел на нее. По его щекам разлился стыдливый румянец, в нем заговорило его мужское самолюбие. Ведь и Аня, судя по всему, разделяет взгляды своей сестры! Иначе на стала бы сообщать, в каких они отношениях...
— Да, Елена права,— начал он и замолчал. И было видно, что он теряет самообладание. Глаза его вспыхнули.
— Алешенька, это глупость! — молвила девушка, в на лице разгорался румянец, какая-то нервная дрожь сводила ей скулы.
— Нет, не глупость... Я знаю, Аннушка, ты лучшая из женщин. И ты сегодня узнаешь, можно ли назвать меня мужчиной.
Смеясь, она вырвалась из объятий, стала уклоняться от его ласковых призывных рук и все же покорилась неизбежному... Придя домой, Аня надела фартучек, помыла огурцы и помидоры, сложила их горкой в эмалированную миску. Вот сейчас очистит лук и примется за салат.
Кухня у нее крохотная, не больше четырех метров, как все кухни в таких домах. Здесь с трудом поместились буфет, накрытый клеенкой стол для разделки продуктов — он же обеденный. Рядом с плитой прижался баллон сжиженного газа.
Взялась было за нож, но тут позвонили. «Неужели Алексей!»—испугалась она. Глянув на часы, успокоилась: еще нет и пяти. Пришла соседка по квартире Люба Сулима в розо-вом домашнем халате и в мягких, с кроличьей опушкой комнатных туфлях, прижимая под высокой грудью что-то недавно купленное. На лице ее, красивом, с легким ру-мянцем, застыла улыбка.
Здравствуй, Аннушка!—ласково заговорила она, и, пойди, привлекла смуглую темноглазую хозяйку к себе давно но виделись.
— С приездом, Любушка Гавриловна! Проходи в комнату.
— Спасибо, милая.
Они одного роста и возраста. Но Сулима, полная, представительная, выглядела гораздо солиднее и относилась к Ане так, как старшая относится к младшей. Сев на мягкий стул, сдержанно вздохнула.
— Вот услышала, что ты стукнула дверьми — и к тебе,— Отняла руку от груди, показала коричневый, с бежевым креп на платье. Положила на стол поверх газет.
Соседи жили со Скороходовой в дружбе. Надо скроить платье или юбку, выбрать в магазине костюм — тотчас к Ане. Она всегда рада помочь. Всегда, но не сегодня.
— Знаешь, приходи завтра в ателье, там и сварганим. А сейчас извини, голубушка, я гостя жду. Вот-вот заявится,— объяснила Любе свою занятость.
— А-а, знаю я твоего гостя! — Соседка усмешливо махнула рукой. — Мне надо платье сшить, а это для женщины всего важней. Муженек завтра прикатит из отпуска, хочу принарядиться. Я уже и машинку наладила. Вечер посижу — и готово.
Аннушка сложила руки на груди, выражение лица у нее сделалось весело-умоляющим:
— Пойми, голубушка, не могу и минутки тебе сейчас уделить!.. В квартире не убрано, сама не переоделась, ничего не приготовила. А он придет в шесть. Так что извини.
Люба глянула на свои часики в золоченом корпусе, поднялась и заговорила, идя за хозяйкой на кухню:
— Ху-у, до шести можно еще кабана зажарить!
Не отвечая, Аня решительно взялась за нож. Лезвие скользило по плотной, глянцевитой кожице помидора. Она проткнула розовый плод носиком ножа и стала кромсать его на куски. Соседка за ее плечами испуганно ахнуяа:
— Аннушка!.. Милая, что ты делаешь?
— Как что? Помидор режу...
— Она режет! Жалко смотреть, как ты портишь овощи. Дай-ка сюда!
Люба почти силой забрала у нее нож, попробовала пальцем лезвие и, смеясь, мотнула вьющимися темно-русыми волосами.
— Да он же такой тупой — с тоски не зарежешься! Сразу видно, что в квартире нет мужчины... А вообще-то ты когда-нибудь видела, как готовят салат из помидоров? Из тебя, погляжу, такой же кулинар, как из меня закройщик.
— Как могу, так и готовлю,— смущенно бормотала Аня.
— Да Алексей засмеет тебя с твоей помидоровой кашей! Знаешь, какие блюда подают им в столовой?.. Загляденье, На полигоне вот готовили салаты, посмотришь — слюнки потекут.
Аня выглядела растерянной.
— Выручай тогда...
— Да уж выручу. Вот только принесу свой резачок. А то твоим тесаком все испортишь.
Люба вышла и вскоре вернулась с небольшим, воинственно поблескивающим ножом, у которого было тонкое острое лезвие с красиво отделанной рукояткой.
— Муженек смастерил! — похвалилась она, уловив взгляд Ани.— Специально для овощей. А помидор, чтоб ты знала, самый деликатный овощ.
Соседка удалила гнездо плодоножки и, держа перед собой помидор, уверенно и быстро полоснула его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104