И непременно такого человека, который сменит тебя. Понял?.. Мало ли что! Нам «варяги» не нужны, своих нужно выдвигать...
— Все понятно, Семен Максимович.
— Предварительно не доложишь на кого можно положиться?
— Настроен на третьего.
— Ага, знаю!.. Но ты же говорил, что с перехлестами он!
— Перехлесты отсечем, и будет как раз то, что надо.
— Подумай, у тебя еще ночь впереди. Вопросы есть?
— Они, конечно, есть, да потерпят.
— До завтра. Жду к обеду. Пока!
На лице полковника была задумчивая, светлая улыбка, когда он опускал на рычаг трубку, говоря Чугуеву:
— Поступила вводная от командира: завтра в округ на беседу.
— Добил он все же вас! — рассмеялся замполит.— Куда сватают-то?
— Помощником замкомандующего округа. Как раз по мне работа...
— О, так знатно! Глядишь, года через полтора заявитесь генералом, будете давать ценные указания.
— Не все же в полковниках ходить,— отшутился Одинцов.
Он испытывал чувство гордости: приятно сознавать, что в глазах сослуживцев не меркнет твой авторитет, что ты и дальше будешь причастен к их делам.
— Но как теперь быть с докладом? Собрание уже намечено...
— Доклад мог бы сделать и я — с тезисами знаком,— проговорил Чугуев.— Да ведь не в этом загвоздка.
Георгий Петрович внимательно глянул на него.
— Понял, понял, комиссар... Да, ты прав.
Уловив мысль замполита, Одинцов и сам подумал, что Загорову не провести собрания, как надо: и офицер из его батальона, и в конфликте они... Нет, лучше не рисковать. Открылась дверь, вошел Русинов. Вид у него был встревоженный, невеселый. Не успел он доложить, как Одинцов спросил:
— Что случилось? Русинов виновато вздохнул.
— Извините, товарищ полковник, но я вчера наврал вам. Не просил меня Дремин забирать у вас его рапорт.
Одинцов не знал, сердиться на него или нет. Вчера искренне поверил ему, будто Дремин сожалеет о своем необдуманном поступке (да и хотелось верить), и вернул рапорт Русинову, которого вызывал к себе для разговора.
— Значит, опять инициатива?
— Я думал, что поговорю с ним как друг, и все переменится к лучшему.
— И что же?
— Ни в какую!.. Дело гораздо хуже, чем я предполагал.
С минуту все трое молчали.
— Вот видишь, комиссар, еще одна поправка к докладу,— хмурился Одинцов.— Но что нам делать с инициатором?
— Так ведь он хотел как лучше.
Полковник был явно встревожен новым осложнением дело Дремина.
— Ладно, Русинов, мы подумаем над тем, что ты сообщил. Но я когда-нибудь взгрею тебя по пятое число, чтобы не повадно было врать. Можешь идти.
Ротный, видимо, не спешил — стоял в каком-то трудном раздумьи.
— Товарищ полковник, хочу еще сказать... Когда Дремина посылали за фильмами на базу, он заезжал к Русиновым, и девушка влепила ему пощечину. Это и сбило его с ног. Отец Лены говорит, что сцена вышла драматическая.
В кабинете установилась тишина.
— Еще новость! — обронил Одинцов и переглянулся с замполитом.— Но Дремин мог просто снахальничать, и заслуженно получил плюху!
— Нет, товарищ полковник. Друга я знаю: он так не поступит.
— Мда, плохи дела,— расстроился Георгий Петрович.— Мне теперь все понятно, но как быть, не знаю.
— Очевидно, надо вообще отложить собрание,— заметил Чугуев.— Оно может дать минусовый результат. Кончится новым рапортом.
— Если бы рапортом! — Комполка обратился к ротному: — Спросить хочу, Русинов. Может, Дремин, и в самом деле совершил промах, став офицером? Может, у него какое-то иное призвание?
— Да нет, товарищ полковник. Кабы он имел другое призвание, это было бы замечено. Его мать и дядя — люди образованные, чуткие, помогли бы ему, Евгений мечтал стать офицером.
Одинцов достал папиросу, начал разминать ее.
— А командир из него со временем мог бы выйти неплохой... Неглупый, образованный, физически развит, Я в людях толк знаю. Ему лишь перешагнуть ступеньку взводного, а там пойдет.
— Я тоже так думаю,— произнес Русинов.— Правда, у него один брачок. Парень он с винтиком: чуть чего — р-раз и выкрутился.
Командир полка невольно усмехнулся. Полистав личное дело Дремина, написал на листке несколько слов и подал лейтенанту.
— Дежурному по части: немедленно передать по назначению.
Анатолий быстро вышел, довольный тем, что отделался легким испугом. Ему влетело бы, и крепко, если бы Евгений принес новый рапорт.
Когда за ним закрылась дверь, полковник проговорил отцовским, потеплевшим голосом: — Ох, Русинов, Русинов! Башковитый парень, и шустрый, как метла. Нравится он мне. Перспективный офицер...
— Да, офицер, что надо,— задумчиво молвил Чугуев.— А ведь он только что удержал нас от большой неприятности. Люди с винтиками в тяжелую минуту выкручиваются иной раз так, что хуже не придумаешь.
— Все верно, все верно.— Одинцов досадливо припечатал ладонь к столу.— Опять Загоров кашу заварил! Вот же закоперщик... Ну ничего, я с ним сочтусь по-свойски. Хоть и сказано, что быть ему моим преемником, это дело можно еще переиграть. Как ты считаешь?
Замполит отвечал не сразу, боясь поспешных выводов, боясь ошибки. Конечно, проще заявить, что он не видит в Загорове ничего, кроме честолюбивых устремлений да перехлестов, о которых говорено довольно. Но ведь это будет неправда! В Загорове с избытком огня и энергии, чтобы достойно продолжать начатое...
Василий Нилович глянул прямо и открыто.
— Я так думаю: закрывать ему дорогу не надо. В нем есть то, что необходимо боевому командиру. Но и вывихи его нельзя оставлять. Вправьте ему мозги — вы умеете это делать, — и пусть он засучает рукава.
— Ладно, быть по сему. Передай Загорову, чтобы зашел ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104