До боли в голове прижался налобником к прицелу, держась за рукоятки пульта управления пушкой.
— Вправо двадцать — танк! — доложил заряжающий.
— Цель вижу! — отозвался лейтенант и начал наводить орудие.
Времени у него в обрез, поэтому он спешил, поэтому движения у него были суетливыми. Из-за тумана казалось, что макет танка очень далеко, и он взял увеличил прицел на одно деление, крикнул:
— Короткая!
Т-55 сразу начал притормаживать, остановился. Замер и светлый с сизоватым отливом круг, проясненхо выделяя и макет танка, и кустики вблизи него.
Он подвел острие центрального угольника под основание цели и нажал на кнопку электроспуска. Боевая машина содрогнулась от выстрела, и снаряд, розовато отсвечивая трассером, стремительно рванулся вперед. Казалось, он поднимается, тогда как ему следовало бы опуститься. «Мазила, что ты делаешь? — скрипнул зубами Евгений, весь болезненно напрягаясь.— Мишень рядом, а прицел увеличил!»
Почти физически ощущая, как вместе с движением танка уходят секунды, передвигая горизонтальную нить на два деления вниз, снова подал механику команду остановиться. На этот раз наводил с обостренным чутьем — так, словно орудие и снаряд стали частью его самого. Розоватая трасса прошла точно через центр цели. Есть!
А сделать третий выстрел уже не успел: вышло время и мишень упала. Угнетенно принялся обстреливать из пуледлета пехоту на бронетранспортере и макет установки ПТУРС. «Если так же партачат Мазур и Коре-нюк, то вообще кошмар!» — подавленно вздыхал он.
Но вот вернулись в исходное, вышли из машин. Евгений привел экипажи к вышке и выстроил. Приходько ждал его доклада со скучным лицом. Одна хорошая и две посредственных оценки, конечно же, не удовлетворили командира роты.
— Как чувствуют себя ваши наводчики? — пасмурно спросил он.
— Да так же, товарищ капитан... Если бы видимость была хоть немного лучше. А то едешь будто с завязанными глазами.
— Где ее взять, лучшую погоду?.. Давайте очередную смену.
Приходько вернулся на вышку, а Евгений поспешил к своим наводчикам. Он сказал им все, что нужно — прицел ни в коем случае не увеличивать! — и отправил к ганкам. Пока солдаты загружали боеприпасы, у него нарастало волнение. Прозвучавшая из динамиков команда «К бою!» заставила его встрепенуться.
Пятьдесятпятки он провожал почти в паническом настроении. Почудилось, будто туман стал плотнее, и дождь гуще моросит, а избитые дорожки совсем залиты водой. «Разве это дело? — обреченно стонало в нем.— Только двинулись машины, а их уже плохо видно...»
Гул двигателей удалялся и глох. Вот грохнули пушки. Взводный глянул на хронометр, который держал в руке. Стрелка неумолимо приближалась к отметке, сигнализировавшей об отведенном времени. Пробежит еще несколько секунд, и мишени опустятся, ничто не задержит их и на одно лишнее мгновение.
Второй раз ударили два орудия, а по третьему выстрелу вообще никто не сделал. Значит, не успели... Отзвучали пулеметные очереди, и танки повернули назад. И чем слышнее становился их рокот, тем тревожнее было на душе у Евгения. Неумолимое приближалось.
Ожили динамики. Оператор сообщил результаты стрельбы:
— Первый экипаж: цель номер один — ноль, цель номер два — ноль...
— Одни ноли!—ужаснулся лейтенант. Он готов был провалиться на месте, сбежать. Однако земля, хоть и раскисшая от дождя, не разверзалась. И бежать было некуда. Внезапно в нем вспыхнуло озлобление — на себя, на подчиненных, на противную погоду и майора Загорова, не отложившего стрельбы.
Едва пятьдесятпятки остановились на исходном, а экипажи вышли, он разъяренно подбежал к ним и взорвался:
— Шляпы! Бездарные мазилы!.. Ни одного попадания из орудий. Позор!
Наводчики не поднимали глаз. Только чернобровый горец ефрейтор Хаджимуратов рассудительно буркнул:
— Что мазилы?.. Как научен, так и стреляем.
— Как научен... Неужели не можете поразворотли-вей ворочаться у прицелов?.. Мало тренировали вас, да? Теперь ночью буду поднимать.
Выкричавшись, он взял себя в руки, повел экипажи к вышке. Приходько выслушал доклады наводчиков с окаменевшим лицом, обронил всего одно слово «плохо». Затем пригласил взводного к комбату.
Первым, кого увидел Евгений в огневом классе, был Загоров. Его ожесточенно-злое, расстроенное лицо не предвещало ничего доброго. «Сейчас начнутся казни египетские»,— затосковал лейтенант.
— Товарищ майор, наводчики второго взвода,.. Комбаг остановил его презрительным жестом.
— Не надо докладывать, Дремин. Не о чем.
Загоров с минуту молчал, сдерживая себя, чтобы не сорваться. А когда заговорил, голос его звучал сухо, уязвляюще:
— Тоже мне танкисты! Из трех целей поражают одну, да и то пулеметную. А кто пушечные будет бить?.. Почему так плохо стреляют ваши наводчики, лейтенант Дремин?
— Но совершенно же нет видимости, товарищ майор!— попробовал оправдаться Евгений.— Маячит что-то серое в тумане...
— Вот и надо без промаха бить в это серое. Во время войны это наверняка будет вражеский танк, орудие...
— Может, туман идет волнами? — вступился за взводного Приходько.— Мишени сливаются с мутью, не разглядишь. Бывает и такое.
Комбат наэлектризованно повернулся к нему.
— Бывает, и корова летает... Они же стреляли! Стреляли. Значит, видели цель! Не могли же лупить в белый свет, как в копеечку.
Евгений был сам не свой, весь вспотел от волнения.
— Разрешите объяснить, товарищ майор,— попросил он.
— Не нужно объяснять, товарищ лейтенант.— Загоров все больше выходил из себя, и теперь его не могли остановить никакие доводы.— Не надо меня обхаживать, как неразумную девицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104