— Ох и ловкач батя! — весело сказал он.— Лет пять держал в запасе этот овраг. Прикидывал, как поудобнее в оборот пустить.
Анатолий остановился в кустарнике, достал складной нож и принялся срезать длинные ореховые прутья. Солдатам подал индивидуальные пакеты, — ими запасся у фельдшера батальона.
— Отрывайте от бинтов по клочку и привязывайте на концы флажками. Вешек нужно штук пятнадцать, а то и больше.
Ночь стояла сырая, небо затянуло почти сплошными истонченными тучами. Сквозь них временами проглядывала кособокая луна. Тишину нарушало только однообразное шуршание ветра. Готовые вешки подавали Микульскому. Лейтенант спросил его, сколько их сделано. Тот отвечал, что семнадцать.
— Хватит, пожалуй,— Русинов поднял с земли свой шест.— Идем!
Разведчики взяли правее, и теперь двигались по краю неширокой топкой впадины, которая образовалась около вытекающего из оврага ручья. Под ногами путались редкие низкие кустики.
— Больше нагибайся, Индришунас! — сказал взводный рослому механику.— Тебя за версту видно.
Лейтенант беспокоился, чтобы их не заметили, чтобы овраг оказался проходимым и чтобы обход высоты по нему хорошо удался. Снова выглянула любопытная луна, и все четверо залегли, притаились: оборона противника близко. Минуты через три, когда потревоженные ночные сумерки плотно сгустились, осторожно двинулись дальше.
Русинов первым подошел к застрявшему, сиротливо темневшему танку, концом шеста стукнул в башню. Никто не отзывался. Место было неприветливое, топкое. Правее, где невнятно бормотал ручей, шест глубоко уходил в податливый грунт. Однако левее можно было проехать, — разве что бросить парочку бревен под гусеницу, чтобы не застревали идущие следом танки.
— Я так и чувствовал, что тут муха!—торжествовал Анатолий, ставя первую вешку.
Овраг сужался, делался глубже. На обрывистых, осыпающихся склонах не успевали прижиться кусты и трава. Зато заболоченное дно было затянуто жирной растительностью. Русинов обшаривал его шестом, указывая Индришунасу, где воткнуть очередную вешку. Он не случайно поручил это делать механику: его машина пойдет первой. С нее и бревна будут сбрасывать. Несколько дальше, за земляным изломом, танки могут свободно двигаться по склону оврага. Лишь в одном месте стена вздымается очень круто, придется подрыть ее и обрушить.
— Давай, Виноходов, приступай! — шепотом приказал Русинов.— Да только так, чтобы лопата ни разу не звякнула. Понял?
— Понял, товарищ лейтенант.
— Копай и прислушивайся. Чуть что — прячься.
Шагали дальше, прощупывая дно шестом, поглядывая на обрывистые, местами как бы отпиленные бока земляной щели. Работы было не так много — там подкопать, там бревно кинуть. Но вот вопрос, где танки могут выбраться из оврага?
Прошли метров двести, когда глинистая расщелина сильно сузилась, образуя теснину. Из левого берега мостовым быком торчал камень. Как раз выглянула луна, и камень был хорошо виден. Изъеденный временем, наполовину вымытый из грунта дождями, он начисто преграждал путь.
— Полезли бы — и попали в ловушку, — досадовал прапорщик.
— Да-а, обратно только задним ходом. Развернуться и не думай,— согласился лейтенат, опечаленный такой неожиданностью, почесал затылок. — Холера его возьми, этот камень! — ругнулся он и стал прощупывать дно, особенно топкое в этом месте.
Все-таки решили обследовать овраг до конца. Кое-как миновав препятствие, двинулись дальше. Дно медленно поднималось,— овраг почти перерезал взгорье и кончался пологим склоном, что порос кустами. Для выхода и сосредоточения танков место было прямо-таки идеальное. Неужели нельзя проскочить сходу?
Обследовав склон, разведчики снова вернулись к камню. Ощупали его со всех сторон.
— Что же делать? — мучительно размышлял вслух Анатолий.— Ежели б не эта холера, мы запросто провели бы танки по оврагу.
— А попробуем свалить его! — сказал прапорщик.
— А что, можно попробовать!.. Только шум будет, и западные раскроют наш замысел. Наверху наверняка есть кто-нибудь.
Надо сделать так, чтоб не заметили.
— Понял, понял! — Русинов быстро повернулся к Микульскому. — А знаешь что, Серафим Антонович, поднимись с Индришунасом наверх, да разведай, нет ли кого. А я скажу Виноходову, чтобы сбегал и притащил пару ломов. Лопатой ведь не сковырнешь эту холеру.
— И пусть отпилят два коротыша от бревна для ваги.
— Тоже верно! А то опоры тут никакой.
Русанов был рад: с бывалым прапорщиком можно любое дело сварганить. Не успевал один высказать стоющую мысль, как второй тут же ее развивал.
— Даже если не удастся ломами свалить, все равно пройдем,— уверенно говорил Микульский.— Подкопаем камень с той и с другой стороны, а потом зацепим тросом, и танк запросто свалит его.
— Нет, это надо сделать загодя. Заложить за него несколько взрывпакетов и вывернуть во время артподготовки... Ну, идите! Возвращайтесь сюда же, к камню. Да поосторожнее там!
— Не беспокойся, лейтенант: я еще на фронте ходил в разведку.
Микульский с: Индришунасом выбрались из оврага и растворились в вязких сумерках ночи. Анатолий прислушивался с минуту: сверху не доносилось ни звука. Тяжело опираясь на шест, подался назад. Ноги у него дергало от усталости, голова казалась чугунной.
Прошел сотни полторы метров, когда заметил в овраге знакомую фигуру. Виноходов курил: огонек папиросы то ярко светился, то тускнел, опускаясь вниз. Лейтенант подскочил к нему, зашипел:
— Сдурел, что ли? Брось сейчас же папиросу!.. Все там сделал?
— Так точно.— Виноходов затоптал окурок.— Танк свободно пройдет.
— Ну молодец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104