Женщина осмотрела его с невозмутимым видом: ей хотелось чего-то ошеломляющего.
Аня перелистала журналы, какие были а ателье, и уже теряла терпенье. На языка сертаяись слова: «Извините, в таком случае ничем не мог/ помочь». В это время послышался глуховатый голос приемщицы Раисы Антоновны:
— Аннушка!.. К телефону,
Извинившись, закройщица вышла в приемную. Неу-жеди Алеша? — с забившимся сердцам подумала она.
Давно уже, три недели ждет от него звонка. Волнуясь, приняла от приемщицы трубку.
— Да, я слушаю!
Отозвался он, родной <и желанный:
— Аннушка, здравствуй!.. Это я.
По тому, как зажглись глаза под соболиными черными бровями, как зарделись щеки, не трудно было догадаться о состоянии молодой женщины. Голос ее словно перестроили на праздничный лад — в нем зазвучало столько восхищения, нежности, восторга, что передать словами невозможно.
— Здравствуй, Алеша! Значит, ты уже вернулся?
— Да... И время свободное есть. Ты меня хорошо слышишь?
— Отлично, Алешенька!
Аня представила, как он держит трубку, стоит. На его переносице сошлись остистые русые брови. Фуражку он снял, и непокорные волосы рассыпались по лбу. А она запустила пальцы в эти волосы и ерошит их...
Конечно, Алексей тоже радешенек, тоже волнуется, и потому говорит громче обычного. Его слышит, видимо, не только она одна... Плотно прижав трубку к зардевшейся щеке, пугливо глянула на приемщицу — та делала вид, что очень занята. Аня смутилась. Ей вдруг показалось, что она не имеет права на такое безмерное счастье. Может, кого-то обидели, и все, что причиталось многим, отдали ей одной. На мгновение она почувствовала себя неловко.
— Что же ты замолчала? — обеспокоенно спросил Загоров.
— Я рада, Алешенька! Рада. Жду тебя,
— Буду в шесть,
Поблагодарив Раису Антоновну за внимание, осторожно положила на место трубку и пошла. Нет, не пошла — полетела на крыльях: так порывист и легок был ее шаг, так тепло и солнечно было на душе. От недавнего раздражения не осталось и следа. В каком-то осеняющем вдохновении внезапно постигла капризную заказчицу, ее неуклюжую попытку скрыть свою беспомощность за этим наигранно-ироничным «Поинтересней бы что-нибудь». А еще вспомнила, что идя на работу, захватила с собой модный журнал, который прислала из Москвы сестра и который Аня показывала утром
своим мастерам и вездесущей приемщице Раисе Антоновне. Журнал лежал на полке в закройной. Она быстро сходила туда, взяла его и с ободряющей улыбкой вернулась к приунывшей заказчице.
Женщина вмиг оживилась, листая журнал.
— Вот видите, есть же фасоны получше!—Теперь она была уверена, что не отстанет от моды не только в областном, но и европейском масштабе.— Что вы мне предложите?
Закройщица бегло перекинула несколько страниц и показала фигуры двух стройных длинноногих девиц в голубом и желтом платьях.
— Вот это прогулочное, с белой отделкой, будет вам очень к лицу. Лучшего фасона не подберешь.
Как видно, женщине надоело отвергать, она и сама хотела на чем-либо остановиться, и ответила согласием: зто ей нравится.
— Вот и чудненько! — Аня сняла с плеча сантиметр и, обмеривая раздобревшую клиентку, делая записи в акте раскроя, оживленно затараторила:—Для пикника такое платье как раз подойдет. Летнее, без воротника, и теплое, под самую шею. Но оно с отделкой, и к нему нужны белые перчатки...
— Такие у меня есть,— ответила посетительница. Видя, что все складывается к лучшему, она повеселела.
Аня тоже забыла о недавней неприязни к женщине и своем намерении ответить ей отказом, и хотела только одного: чтобы та осталась довольна. Дописав последние цифры, отпустила ее.
— Все! Будьте здоровы. Оформляйте заказ у Раисы Антоновны. Первая примерка — в пятницу. Заходите во второй половине дня. Обед у нас с часу до двух.
— До свидания, милая. Спасибо вам.
В закройной Аня сняла кофту, пристегнула к поясу куцый суконный фартучек, чтобы не тереть платье о край широкого стола, занялась привычным и любимым делом...
Работа у нее спорилась. В течение полутора часов она раскроила столько, сколько иной раз не успевала и за полдня. А между тем все более отдавалась тому волнующему, пьянящему чувству, которое неизменно охватывало ее накануне встречи с любимым. Вдруг вспомнила, что Алексей пообещал прийти в шесть. За-
беспокоилась, отложила ножницы. Как же не сообразила сразу? Надо было сказать ему, чтобы приходил на часок позже. Она сегодня до шести и не сможет приготовиться к встрече дорогого гостя. От радости забыла об этом во время разговора. Теперь вот думай, как быть.
«Зайду к Александру Павловичу, отпрошусь!» — решила Аня и заторопилась: время — пятый час. Сложив в фартучек свертки раскроенных материалов, отнесла их в цех, раздала мастерам и поднялась на второй этаж.
Заведующий ателье в своем кабинете писал доклад к очередному профсоюзному собранию. Это был седой и плотный мужчина лет шестидесяти. Во время войны он потерял левую ногу где-то под Яссами, не признавал протеза и ходил на костылях. Садясь за рабочий стол, прятал костыли в шкаф.
— Что, Аннушка? — спросил он закройщицу, снимая очки; широкое носатое лицо его преобразилось в улыбке.—Ну-ну, говори!
Держа перед собой уставшую от ножниц правую руку, она сказала просительным и ласковым голоском:
— Александр Павлович, мне надо уйти на часок раньше.
— Только и всего! — воскликнул он,— А я думал, что попросишь внеочередной отпуск в связи с предстоящей свадьбой.
— Александр Павлович!..
Смеясь, он махнул короткой, с широкой ладонью рукой.
— Не буду, не буду!.. Мастеров работой обеспечила?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104