— Отчего это вдруг заработало твое воображение, товарищ Дре-мин?»
— Видишь, Ленок, это милое мужское общество не ожидало нашего вторжения! — весело заметила Кира Андреевна.
— Да, такой сверхзадачи мы перед собой не ставили,— отшутился Борис Петрович.
— Боренька!.. Ты и жену встречаешь по системе Станиславского. Как можно?
— А ты против Станиславского?
— Я — за. Но только в театре.
— А как молодежь?
— Мы тоже — за, — нашелся Евгений. — Станиславский наш однополчанин, командир соседнего батальона.
Шутка имела успех. Едва вошли в квартиру, хозяйка начала осматривать ее радующимися глазами. Двери комнат были распахнуты настежь, отовсюду лилось сияние веселого, до зеркального блеска натертого паркета.
— Что, Кирилл, собственную квартиру не узнаешь?— спросил актер жену.
— Узнавать-то узнаю... Но я не ожидала от тебя такого усердия! И прибрал, и пол натер.
— Увы, на сей раз я не заслужил твоей похвалы. Это счастливая инициатива ребят.
— Ах, вот оно что! — рассмеялась Кира Андреевна.— Тогда суду все ясно. Значит, как был лежебокой и лодырем, так им и остался?.. Мой отъезд ничему тебя не научил.
Отшучиваясь, Борис Петрович освободил лейтенантов от ноши, провел их в гостиную и сказал:
— А теперь самое время сообразить что-нибудь на завтрак. А ну, Кирилл, похлопочи по старой памяти!
— Сейчас, сейчас... Перед такими милыми ребятами я в долгу не останусь. Вот только цветы поставлю.
Выйдя на минуту, она вернулась в переднике, тут же нашла всем работу. Анатолию было поручено открыть банку со шпротами и бутылки с вином. Евгений резал хлеб, Лена расставляла посуду. Сама хозяйка отправилась хлопотать на кухне.
Борис Петрович крошил помидоры в зеленую салатницу, переговариваясь с женой через открытую дверь.
— Значит, отдохнули неплохо?
— Гуляли каждый день у моря. Вода еще холодная.
— А как с питанием в санатории?
— Что-то неважно... У тебя тоже скудновато с продуктами. Наверное, только чаем и питался тут без нас?
— Почему только чаем? Сухари грыз...
— Мыши сухари грызут. А тебе свежую булку с маслом подавай.
— За булкой с маслом надо идти в магазин. А у меня все эти дни — ни минуточки времени.
— Опять новая роль?
— Да... На днях сдали приличный спектакль. Так что приглашаю вас посмотреть на меня в мундире бравого генерала.
— Вот как! Поздравляю... Да, товарищ генерал, я там привезла малосольной скумбрии. Вчера с Леной специально на Привоз ездили. Достань ее из моей дорожной сумки.
- Умничка! Сейчас достану. А помидорчики знатные, особое мерси тебе за них. Отменные.
Сели завтракать. Веяло неким семейным торжеством. Борис Петрович разливал в рюмки вино.
— У нас нынче прямо-таки лукуллов пир! — восклицал он.— Не хватает только соловьиных язычков.— Вознес бокал и заговорил стихами:
Ах, я дивлюсь, что продают его виноторговцы! Где вещь, чтоб ценностью ему была равна?..
— Омар Хаям, товарищи.
Евгений вдруг почувствовал прилив дерзкой отваги,— Лена сидела напротив него. Подняв бокал, возразил актеру тоже стихами:
Вечный хмель мне не отрада, Не ему моя любовь, Не тяну я винограда Одуряющую кровь...
- А это Афанасий Фет,— сказал он, чуть выждав. Кстати, вспомнилось четверостишие. Девушка одарила его улыбкой.
— Браво, Женя! — рассмеялась Кира Андреевна.— Но давайте все же выпьем. С дороги хочется есть. Мы проголодались...
— Первый тост за наших милых ребят,— предложил хозяин.
Опорожнили бокалы и занялись едой. Хозяйка с заботливым и ласковым видом подкладывала им в тарелки то одно, то другое. Но вот она обратилась к мужу:
— Боренька, давай еще по одной!
Он разлил вино, говоря, что второй тост ему хочется выпить за своего земляка, за племянника,— уточнил он с веселой улыбкой.
— Отставить липового племянника! — сказал Евгений.— Пьем за дядю.
— В таком случае дядя тоже липовый, — резонно возразил актер.
— Нет, дядя, что надо,— вмешался Анатолий.— Но знаете, что?.. Давайте выпьем за вашу семью. Мы рады, что познакомились с вами.
Тост был принят.
— Лена, что же ты не ешь? — спросила мать.
— Смотрю на это чудо,— отвечала девушка, придвигая к себе вазу с розами. — Какие у них тонкие и нежные лепестки! Цвета весеннего утреннего солнца. Интересно, какой это сорт?
— Это Глория Дей,— уверенно ответил Евгений,—? весь озарившись.— Прекрасный зимостойкий сорт. Вывел его француз Мейон.
Ему стало жарко от гордости, что все с таким вниманием слушают его, что Лена не спускает с него своих ясных глаз.
— Как раз, когда Мейон осуществил свою давнюю мечту, Францию оккупировали фашисты. Цветовод вынужден был отправить плод своих многолетних трудов в Америку. Там в сорок пятом новый цветок участвовал в конкурсе роз, ему дано было название «Мир». Сам цветовод окрестил свое детище «Мадам Мейон» — в честь матери. А Глорией Дей розу позже назвали немцы. К нам она завезена из Германии. У нас и закрепилось последнее название.
Увлекшись, он чуть не рассказал, как его отец мечтал вырастить нечто подобное, но вовремя спохватился и умолк. Его начали спрашивать, откуда столь основательные познания, и отвечая, Евгений сослался на покойного отца, цветовода-любителя.
— Так тебе, значит, товарищ посоветовал? — спросил Борис Петрович молча сидевшего Анатолия.
Парень оживился, на смуглом лице заиграла улыбка.
— Нет, я полагался на собственное чутье.
— Что ж, оно тебя не подвело.— Актер обратился к жене.— А знаешь, Кирилл, моя Русиновка теперь знаменита.
— А как же! — воскликнул Анатолий, обрадовавшись возможности вступить в разговор, и весь как-то ясно озарился.— Три Героя, два генерала и один народный артист.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104