полковнику надо выйти из уазика, поправить фуражку и снаряжение. Когда же Одинцов, приготовясь, глянул на майора, тот замер навытяжку, легко и красиво вскинул руку к темно-зеленой фуражке.
— Товарищ полковник! Батальон готов к выполнению боевых стрельб в составе взводов. Руководитель стрельб майор Загоров.
— Здравствуй, Загоров,— басовито молвил командир полка, подавая ему тяжелую, властную руку.— Значит, все готово?
— Так точно! Мишени установлены, как вы вчера приказали, автоматика проверена, оцепление выставлено.
— Добре, комбат.
Георгию Петровичу нравилась ретивая, вдумчивая исполнительность Загорова. Не однажды убеждался в его усердии. Честный и исполнительный комбат сделает все так, как велено.
— Раз все готово — начнем.
По крутой металлической лестнице поднялись на второй этаж вышки, откуда открывалась панорама полигона. Вдали, пока невидимые, на различном удалении затаены макеты танков, орудий и ПТУРСов. Батальон
Загорова сейчас укрыт в лесу, опушка которого густо поросла орешником.
— Чей взвод начинает?
— Лейтенанта Русинова.
Майор включил селектор, подал команду. Динамик ожил, зашумел потрескивая. По радио донесся озабоченный голос взводного. Тут же послышался приглушенный рокот мощных двигателей.
В такие моменты Георгий Петрович всегда испытывал волнение и гордость. Обучение танкистов меткому огню в составе подразделения — теперь уже не та мучительная проблема, какой она была раньше. В совершенствовании учебного процесса полковник Одинцов также внес существенный вклад. Вот и вышка построена по его задумке, и мишенное поле оборудовано так, что макеты сами поднимаются и движутся по заданной программе, сигнализируют о попаданиях.
А новая организация танко-стрелковой тренировки, а вождение боевых машин по естественным препятствиям, а тысячи умелых танкистов, что вылетели из-под его крыла в разное время!.. Послужил он с пользой. И смену надежную вырастил. Тот же Загоров — чем не командир полка? Правда, излишне горяч, но со временем остынет, пообомнется...
На лесной опушке ожили и раздвинулись заросли орешника. Из них, дружно гудя моторами, вырвались приземистые глыбины. Покачиваясь на неровностях поля и мелькая широкими, отполированными грунтом траками, танки двинулись в атаку. Гул нарастал.
Едва стальные машины поравнялись с вышкой, показались макеты танков противника. «Сейчас начнется!» — подумал полковник. Окутываясь легким дымком, пятьдесятпятки ударили с ходу. Гремели орудийные выстрелы, а мишени не спешили падать, на пульте зажглась всего одна красная лампочка. Одинцов тревожно поглядел на насупившего брови комбата.
— Почему торопятся?
Мишени вчера переместили дальше, и теперь с открытием огня не следовало спешить, чтобы не делать промахов. Полковник опечалился: «Не соображают ничего эти бравые воители! Лишь бы дым, да гром, да пыль столбом...»
Он во все глаза смотрел на мигающий разноцветными огнями пульт управления. Увы, опасения подтверждались: первый взвод, как видно, не выполнит задачу. Вот опять зажглась красная... Почему же командир взвода не управляет стрельбой наводчиков? Видно ведь, что снаряды падают с недолетом!
— Что он молчит, как пассажир в автобусе? — вскипел полковник и властно кинул в селектор: — В чем дело, Русинов?
В ответ грянуло неожиданное, неприятно изумляющее:
— Наводчики подвели — дальность неверно определили.
— А командир взвода чем занят, в бильярд играет? После тягостной паузы послышалось виноватое:
— Вас понял!
Одинцов недоуменно переглянулся с комбатом, оба возмутились. Иной раз простительны и промахи, и ошибки новичка, а вот неискренность... Да разве может офицер прятаться за спины подчиненных? Это же свинство!
Боеприпасы на исходе, никакое чудо не спасет наводчиков от провала. Правда, с выходом танков из лощины количество попаданий возросло. Красные лампочки на пульте управления теперь вспыхивали после каждого выстрела, из динамика то и дело сыпались команды взводного. Только поздно, поздно наверстывать упущенное!
— Проиграл ты бой, Русинов! — разочарованно хмурился полковник.— И сам же виноват.
Танкисты метко сразили пулеметные цели, и лейтенант по радио доложил об окончании стрельбы. Комбат включил селектор:
— Кругом! В исходное положение — марш! Сделал подсчет результатов, невесело сообщил:
— Товарищ полковник, взвод провел стрельбы удовлетворительно.
Одинцов кивнул, а из головы не выходили слова: «Наводчики подвели — дальность неверно определили».
— Намолотил Русинов капитально,— проворчал он.— Берите мою машину, Загоров, поезжайте и растолкуйте взводным: их задача — руководить боем, а не сидеть в танке пассажирами. Пусть намотают это себе на ус.
Комбат торопливо сошел вниз, вскоре уехал к лесу. Через четверть часа вернулся, и стрельбы продолжались. Печальный опыт первого взвода учли, да и мишени теперь показывали лишь после того, как пятьде-сятпятки проходили лощину. На пульте управления то и дело загорались красные лампочки.
Георгий Петрович достал папиросу, закурил, все еще думая о промахе Русинова. «Нет, братец, не тем ты оправдываешься!» — упрекал он лейтенанта. Когда закончились стрельбы, майор собрал и построил около вышки командиров взводов и рот, доложил полковнику. Подведение итогов боевых стрельб заняло минут пять. О нелепом докладе лейтенанта Одинцов умышленно промолчал, хотя все ожидали, что он обязательно об этом будет говорить.
Смуглое лицо Русинова выглядело виноватым, смущенным. «Переживаешь, браток? — мысленно укорял его полковник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104