Или захотели и стали? — спросил Василий Нилович.
Хозяин весело и снисходительно улыбнулся, качнул в знак согласия продолжить приятный разговор и уверенно, с нескрываемым удовлетворением отвечал Чугуеву:
— Захотел и стал, если упрощенно... А вообще одного желания кем-то стать так же мало, как мнить себя космонавтом, забравшись на крышу высотного дома. Есть такое качество — упорство. Велика его сила, его гений. Оно не дает расслабиться, отступить.
— Неужели и актерам приходится преодолевать такое?
— Иногда тоже. Среди нашего племени были Певцов, Абдулов... Но это минувшее. Если хотите, расскажу более близкий случай.
— С удовольствием послушаем!
— Так вот, в Приуральском селе рос мальчишка. Двадцатые годы, школа с худой крышей, борьба за хлеб, первые самодеятельные представления... Пристрастился парнишка к огням клуба. Днем — подручный кузнеца, вечером — артист. Как играл, судите сами: двух букв не выговаривал.
Борис Петрович усмехнулся, вспоминая, и продолжил:
— В девятнадцать лет впервые попал в настоящий театр в Оренбурге. Смотрел «Марию Стюарт» Шиллера. Задыхался от счастья на галерке. Вот тогда и решил: буду актером! Потом — Москва, Центральный техникум театрального искусства. Теперь такого не существует... Не прошел с первого захода. Сказали: «Куда, голубчик! Речи-то у тебя совершенно нет. А без речи "какой вы
актер?» Приняли только на третий год. Все равно был на седьмом небе. Учился жадно. После техникума сбылась мечта: приняли в театр!..
Но туг война. Бронь порвал — и в военкомат. Хочу на фронт... Под Киевом получил тяжелое ранение в позвонок. Две операции перенес. Полтора года в госпитале провалялся. Костыли, хромота, скованность движений... Но огни рампы маячили вдали, звали. И стал себя преодолевать. Гимнастика, бег, гантели — изо дня в день. Упорно! Через год вернулся на сцену. И даже карьеру на ней сделал. Наверное, потому и полюбил известное стихотворение Евтушенко:
За осознание планеты
Шел Галилей один на риск.
И стал великим он. Вот это,
Я понимаю, карьерист.
Все те, что рвались в стратосферу,
Врачи, что гибли от холер,—
Вот эти делали карьеру,
Я с их карьер беру пример...
— Да с таких карьер можно брать пример,— почтительно заметил Василий Нилович.— Что добыто в труде, выстрадано — дорого стократ. И вообще жизненно лишь то, что взято у жизни с боем.
Собеседник все больше нравился Борису Петровичу, и он намеревался продолжить разговор. В это время чем-то озабоченная Кира Андреевна пригласила всех к столу.
Едва разлили по рюмкам вино, хозяин предложил выпить за приятное знакомство с Василием Ниловичем. Что и было сделано. Искристое токайское всем понравилось.
Однако застольный разговор вдруг начал глохнуть, как иссыхающий ручей в жару. Анатолий и Лена сидели в смущенном ожидании, изредка поглядывая друг на друга. Кира Андреевна, украдкой наблюдавшая за ними, настороженно молчала. Чугуев, раз и другой проговорив «такие дела», тоже приумолк. Наконец это заметил Борис Петрович.
— Что-то не ладится у нас! — удивленно заметил он.— А ну еще по рюмке!.. Вино редкое в наших местах.— Осмотрел красочную этикетку, налил каждому и спросил:—Может, дадим слово молодежи?
Тут Василий Нилович решил, что заветная минута настала,— взял свою рюмку и поднялся при общем молчании, взволнованно кашлянул.
— Когда дело дойдет до свадьбы, мы им такую возможность предоставим. А сейчас разрешите мне... Как говорили в старину, у вас красная девица, у нас — добрый молодец. И приехали мы сегодня к вам с великой просьбой: не откажите в чести породниться с вами. Анатолий Михайлович попросил меня быть сватом и посаженным отцом. Признаюсь, не хватило духу отказать ему в добром деле. Крепко уважаю его за ум и трудолюбие. Если согласны выдать за него Лену, будем счастливы и благодарны вам.
Хозяин с хозяйкой были заметно растеряны, не спешили поддержать ко многому обязывающий тост. Борис Петрович лишь теперь постиг истинный смысл сегодняшнего визита своего земляка.
— Да-а, тост трудный, — проговорил он, глядя то на жену, то на дочь. — Значит, вы свататься приехали?
— Как видите,— подтвердил Василий Нилович, и сделал поясняющий жест в сторону жениха. — Парень наш — передовой офицер, недавно назначен командиром роты.
Кира Андреевна упорно смотрела на вазу с яблоками, будто дала себе слово не поднимать глаза.
— Как-то неожиданно,— обронила она.
— Ничего неожиданного тут нет! — вдохновенно молвил Чугуев.— У вас девка давно невеста, у нас жених... Дело житейское.
— Да вы садитесь пока, — смущенно посоветовал Борис Петрович напористому свату.— Дайте нам хоть с мыслями собраться.
— Это можно,— Василий Нилович неловко крякнул и присел.— Прошу прощения, не учел, что потребуются размышления.
— Но тут особый случай,— заговорила хозяйка, наконец поднимая глаза.— Почему бы и не подумать?.. Лена еще не закончила институт, до занятий осталось не так много времени. Так что начинать свадебные хлопоты — не совсем разумно. Да и жених не под боком живет, сложно будет продолжать учебу.
— Эти затруднения при современном транспорте вполне преодолимы,— сказал Чугуев.— Да и здесь Лена может пожить необходимое время. Не откажете дочери-то!.. А парню скоро отпуск дадут, и сама жизнь разрешит эту проблему.
Василий Нилович оказался достойным сватом: говорил находчиво, доброжелательно, убедительно. Он еще полагал, что слышит обычные при подобных делах отговорки.
Между тем Анатолий уже сделал неутешительный вывод: не отдаст Кира Андреевна дочь по доброму согласию. Была еще надежда на Бориса Петровича (земляк же!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104