Но путешествие по Волге не отменяется... Лена, если у вас есть хоть капля искреннего чувства ко мне, поговорим о том, как нам быть...
Она не хотела, чтобы он продолжал, и перебила его вопросом:
— Но как вы решились на такой шаг? Зачем вам это нужно?
Евгений пожал плечами. Он видел, что Лена уходит от объяснения, опечалился и заговорил с драматической ноткой в голосе:
— Понимаете, я тут бесполезен! Меня это ужасно угнетает... Мои школьные друзья давно пробили себе дорогу. А кто я? Ванька взводный, которого ругают все, кому не лень. Мой однокашник Вадька Паростков — главный инженер радиозавода. Я ему так завидую!.. Знаете, Лена, какое это удовольствие — видеть новенькие, блестящие приемники, телевизоры! Дело твоих рук. Твоих, понимаете?
— Понимаю,— ответила Лена, но тут же мотнула головой.— Нет, я все-таки не понимаю. А как же танковое училище? Вы же закончили его с какой-то целью.
Он почувствовал, что она не одобряет его намерений, и в нем шевельнулась обида. Так хотелось, чтобы девушка стала его союзницей.
— Что училище?.. В него меня втиснула мать — заведует там библиотекой. Ей дорога была мысль, что сын станет офицером, вот и постаралась.— Он разочарованно вздохнул. — То было училище. А тут!.. Вот вы как-то сказали: у каждого своя звезда. Помните?.. В этом суть. Так вот я понял: служба в армии — не мое призвание.
— Ну, а Толя как относится к вашему решению?- Да никак! — Евгений раздраженно махнул ру-кой. - С ним на эту тему невозможно говорить.
— Неужели ваш друг не способен понять вас?
— Друг!.. Русинов теперь мой непосредственный начальник. А человек он архипринципиальный. Главное для него — устав и субординация. Ничего иного не признает.
Лена слушала с возрастающим недоумением.
— Вот не подумала бы! Я вижу в нем какой-то внутренний свет, беспокойную жажду жизни.
Анатолий и в самом деле представлялся ей незаурядным парнем. Во всяком случае, он не станет плакаться при неудаче и наговаривать на товарища. Потому и выдумал про ангину. Евгению хотелось сказать о Русинове что-нибудь злое, крепкое и он продолжал тем же раздраженным голосом:
— Службист он, Лена, заурядный службист! Удалось недавно отличиться на стрельбах, передовиком назвали, в должности повысили,— он теперь ходит и ног под собой не чувствует.
— Вот не подумала бы,— машинально повторила она ту же фразу.
Девушка мысленно оценивала его. Неужели он способен на неправду?.. Она не знала той склонности Евгения, когда он в состоянии самолюбивой уязвленности мог искренне выдавать догадки за истину.
— К сожалению, Толька оказался не тем человеком,—- горячился он.— От него не жди доброго совета. Ничего, кроме казенных нотаций не услышишь. Словно попугай: что начальники говорят, то и повторяет, да еще выдает за свое. И совести —нив одном глазу. Он же на днях предал меня!
— Как предал? — Лена почти испуганно поднялась. Евгений тоже встал, взвинченно рассказывая. Глаза
девушки выражали горькое разочарование. Бледная, серьезная, она смотрела на него с презрением.
— Ты считаешь предательством умение выполнить свое дело?
— Он же напросился ради карьеры!.. Лена, он и тебя предает. Спутался там с одной бабенкой...
Евгений вдруг осекся, из глаз брызнули искры. Его обдало жаром и холодом одновременно: девушка влепила ему пощечину! Вначале он ахнул - так неожиданно все произошло. Потом покраснел, мучительно, до боли. Неимоверный стыд захлестнул его. «Что это я наплел? — ужаснулся он.— Бежать, бежать отсюда!»
Закрыв ладонью горящую от оплеухи и позора щеку, он повернулся... и остолбенел: в дверях гостиной замер только что вошедший Борис Петрович.
— Лена!.. Бог мой, как ты можешь? — воскликнул он.
— Нет!.. Нет, это неправда!.. Он неправду сказал о Толе...
Евгений преодолел секундное оцепенение, метнулся из квартиры. Актер пытался остановить его, но напрасно. Лейтенант стукнул дверью, кинулся вниз, прыгая через три-четыре ступеньки сразу.
— Что случилось? — не унимался отец.— Как ты могла так оскорбить парня?.. Это унизительно!
Девушка будто окаменела, не могла и рот открыть. Он постоял в затруднении, взялся пятерней за лысину.
— Зачем же я вернулся?.. Ах, да! — Схватил со стола очки и выбежал вслед за Евгением.
Едва за ним захлопнулась дверь, как Лена упала на диван, уткнулась лицом в уголок, сжалась вся. Зачем, зачем она ударила его? Не надо было поступать так опрометчиво и глупо! Ей было жаль Евгения, но оправдать его она не могла. Он же такое говорил о Толе!.. Предал, спутался. Так кого хочешь можно оплевать!
В ней все кипело от негодования. «Вот он-то и предает!»— думала она о Дремине. То, что прояснилось из-за его поступка, заслуживало не одной пощечины. Вдруг Лена быстро поднялась и села. Красивое, в полыхающих румянцах лицо казалось страдающим и обрадованным одновременно. Она только что сделала потрясающее открытие: этот грубый насмешливый Русинов — близок и дорог ей! Ведь будь она равнодушна к нему, не вступилась бы за его честь с таким воинственным пылом.
Возможно, Анатолий и не безгрешен, но он вовсе не такой, каким его только что хотели представить. И уж он-то не раскиснет от неудач-. Он способный, деятельный, волевой, преодолеет все. Как она раньше не замечала этого? Просто его заслонял Евгений...
Она встала и в волнении заходила по комнате. Так вот оно как происходит! Все совершилось тайно, без театральных поз и громких признаний.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Танкисты давно вернулись с полигона, но Евгений никак не мог опамятоваться после потрясения. Казался себе непоправимо опозоренным, испытывал колючий стыд и отвращение ко всему на свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104