— Это за то, что военный министр приказал отпустить хану винтовки и орудия для вооружения нукеров и походов на мирные туркменские племена...
Генерал выпрямился, оправил мундир.
— Его высочество в обиде — много беру, но я не один, черт возьми! Но смотри, станишник, — генерал погрозил ему пальцем,— не болтать! Между собою мы как-нибудь сладим и с ханом помиримся...
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
После аудиенции у генерала Волков повез Клинге-ля к себе. Он попросил Татьяну Андреевну подать ужин в кабинет, собираясь наедине с директором банка ознакомиться с перехваченной статьей Григория.
Сильный стук в ворота прервал чтение статьи. Перепуганный сторож прибежал к хозяину и сказал, что вооруженные люди требуют пропустить их во двор.
Встревоженный Волков схватил револьвер и побежал к воротам.
Это был переводчик генерала с двумя сопровождающими его казаками. Он передал Волкову записку от Гнилицкого и тотчас же уехал.
Волков вернулся в кабинет и торопливо развернул записку, молча показал ее Клингелю. Генерал писал:
«Арсений Ефимович! Сегодня в девять часов вечера неизвестными злоумышленниками в г. Хиве убит великий визирь. Мой отряд сейчас форсированным маршем уходит в г. Хиву для предотвращения могущих возникнуть беспорядков. Прошу вас вместе с директором банка, как представителей русской колонии, немед-ленно выехать в Хиву для выражения соболезнования хану...»
Волков дважды прочитал записку, досадливое восклицание генерала стало ему понятно: он знал о предстоящем убийстве великого визиря!
— Конец всяким реформам теперь,— сказал Волков, бросая на стол записку.— Не столько дела, сколько разговора с ними было. За все годы только одно медресе и выстроили...
— Но ведь ты тоже был горячим сторонником реформ,— возразил Клингель.— Ты писал в газеты, жаловался, что хан их не проводит. И меня ты чуть не сделал сторонником их. Из-за тебя я получил большую неприятность из Петербурга.
Волков захохотал:
— Надо было, я и писал!.. Постой-ка, у нас дела поважней есть. Я попрошу Татьяну Андреевну распорядиться приготовить мне чемоданчик, а пока до отъезда займемся статьей.
Татьяна Андреевна с помощью горничной быстро собрала вещи мужа и пошла предупредить его. Подходя к двери кабинета, она внезапно услышала громкий, оправдывающийся голос мужа:
— ...мне самому Кисляков рекомендовал, а я уж тебе. Ты меня не вини, Самуил Федорович. Григорий приехал-то ничего, уважительный, думал, хороший работник выйдет, а он вон Лазарева предостерег от ареста, статьи пишет. Генерал обещал по возвращению из Хивы увезти его в Петро-Александровск...
Клингель раздраженно бубнил о необходимости очистки города от вредного элемента. Татьяна Андреевна постучала в дверь и передала мужу чемоданчик. Они тотчас же стали готовиться к отъезду. Едва казанский тарантас выкатился из ворот, как Татьяна Андреевна распорядилась конюху сейчас же подать экипаж и не мешкая поехала на квартиру Григория.
Григория дома не было. Татьяна Андреевна велела кучеру подъехать к квартире директора банка и прошла в комнату Елены. Молодая девушка поспешно встала навстречу жене Волкова. Та коротко рассказала ей о разговоре, который она нечаянно слышала у дверей кабинета мужа и просила помочь в розысках Григория. Елена изменилась в лице. Она поспешно оделась и вслед за Татьяной Андреевной вышла во двор. По ее предположению Григорий в этот день должен был быть на уроке турецкого языка. Она назвала кучеру ту часть города, в которой жил учитель, и села в экипаж рядом с женой Волкова.
Охваченные сильнейшей тревогой за судьбу Григория, обе женщины дорогой почти не разговаривали. Елена просила Татьяну Андреевну повторить ей содержание разговора между Волковым и Клингелем. Но та предупредила, что кучер знает по-русски и предан своему хозяину.
Молодая девушка, закрыв глаза, откинулась на спинку экипажа. Только теперь, в минуты опасности, угрожавшей Григорию, она с болезненной ясностью ощутила, насколько дорог он стал ей за последнее время. То покровительственное и чуть презрительное чувство, которое она испытывала к нему в дни их первого знакомства, давно прошло. Оно сменилось большим и сложным чувством любви и уважения к энергии, которую Григорий проявлял, стремясь быстрее освободиться от тяжелого груза своих иллюзий, от внушенной ему с детства
покорной почтительности ко всякому старше его воз-растом человеку. Он иногда вместе с Еленой трунил над своей юношеской пылкой любовью к романтической фальсифицированной истории древних царей- Востока. Теперь он понял, что собрание остроумных анекдотов и невероятных рассказов о завоеваниях древних полководцев Азии не могут заменить подлинной истории народов. В этом ему много помогало знакомство с Лазаревым.
Сильный толчок подбросил экипаж. Елена открыла глаза. Слабый желтый свет фонарей еле освещал дорогу. Лошади шли шагом, звучно пофыркивая ноздрями.
Экипаж долго кружил по запутанным глухим улицам внутренней части города, пока наконец не остановился у небольшого тупика. Елена выскочила из экипажа и храбро пошла к маленькому низенькому домику с плоской крышей и тремя крохотными освещенными окошками. Она постучала в дверь и попросила учителя, вышедшего на крыльцо, позвать Григория.
Григорий с удивлением поздоровался с Еленой. Она не дала ему выговорить ни слова.
— Сейчас же одевайтесь и выходите. Я вместе с Татьяной Андреевной жду вас в экипаже на углу.
Встревоженный Григорий быстро оделся и, захватив книги, побежал к экипажу.
Татьяна Андреевна в темноте отыскала его руку и крепко сжала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98