Он сидел на берегу канала и сосредоточенно следил за поплавками трех длинных удилищ, поставленных на рогульки. Клев был слабый, ярко-красные поплавки неподвижно лежали на гладкой поверхности воды.
Лазарев, услыхав шаги, обернулся. Лицо его осветилось улыбкой:
— Григорий Васильевич, здравствуйте,— сказал он, протягивая ему руку.— Давно я вас не видел. Садитесь рядом со мной и наблюдайте вот за этой удочкой. Ее забросил сынишка; он теперь занимается с учительницей.
Григорий опустился на слой сухого камыша и огляделся вокруг.
Большой канал был уже закрыт на зимнее время. Оживленный летом скрипом чигирей и всплесками весел1, канал был теперь пуст и безгласен. Неподвижно стояли большие позеленевшие чигири, безлистые деревья; дремали на приколе пустые каюки. У обрывистых берегов, в глубоких заводях, вода была густого аквамаринового цвета. Редкий гость — солнце глубокой осени мягко светило и казалось трогательно ласковым, как добрая старая мать.
Григорий долго молча следил за поплавком, спокойно лежавшим на воде. Он пришел с твердым намерением поделиться с Лазаревым своими сомнениями, и теперь не знал, как приступить к разговору. Лазарев искоса наблюдал за подвижным лицом молодого человека, на котором так живо отражались все переживания.
Григорий вздрогнул от его неожиданного вопроса:
— Как служится, Григорий Васильевич?
— Работа не тяжелая и не скучная,— ответил Григорий.— Я ведь у него на все руки: и секретарь, и конторщик, и переводчик, и приказчик. Но все это несложно и нетрудно. А так, служить у Волкова можно...
Помолчав немного, Григорий нерешительно сказал:
— В прошлый раз вы хотели поговорить со мной об арбах и гужевой конторе Волкова, Николай Иванович.
Лазарев швырнул далеко в воду недокуренную папиросу.
— Что теперь об этом говорить. Дело закончилось, можно сказать, блестящей победой вашего хозяина. Ловкий коммерсант, ловкий делец, этот господин Волков.
Всегда сдержанному рабочему, видимо, был неприятен разговор о Волкове, и он хотел уклониться от него.
— Я пришел поговорить с вами именно по этому делу,— решительно сказал Григорий.— Вот вы называете его ловким дельцом, но почему? Организация гужевой конторы вызывает общее признание. Волков завел строгий порядок приема, сдачи грузов и расчета арбакешей. Потом, ведь он мог завести свой транспорт и разорить дехкан, а он проявил гуманность в борьбе с их косностью. Никак нельзя отрицать его громадной заслуги. Ведь он тоже рисковал. Дехкане, правда, недовольны, но они просто не привыкли к порядку... Волков все время работал на виду, я знаю его каждый шаг...
Лазарев вначале неохотно, а потом с большим вниманием слушал Григория. Тот горячо и взволнованно убеждал Лазарева в бескорыстности своего хозяина.
Лазарев ясно видел, что Волков сумел убедить своего служащего в высокой полезности аферы, жертвой которой стала тысяча крестьян-арбакешей.
За годы своей жизни в Новом Ургенче Лазарев хорошо изучил нравы русского общества колонии. В нем большим уважением пользовались ловкие аферисты, подобные Волкову, торговцы женами, подобные ханскому ювелиру. Богатство этих аферистов, уголовных преступников очищало их прегрешения. Нелегко сохранить честность в этой среде молодому человеку, не
знающему жизни. Но Лазарев понял, что Григории стоит на какой-то грани между добром и злом, между честностью и бесчестьем. Достаточно теперь убедить его в полезности дела своего хозяина, и он навсегда превратится в человека, подобного Кислякову, этого спившегося болтуна, потерявшего за карточным столом свои убеждения.
И Григорий уже многое видел глазами Кислякова. Он пытался убедить себя и доказать Лазареву необходимость и неизбежность жертв со стороны арбакешей ради интересов русского коммерческого общества. Ведь прогресс требует жертв! Ведь одна копейка — это ничтожно малая величина в сравнении с тем разорением, которое грозило арбакешам!
Нужен был жесткий удар, чтобы Григорий понял и свою ошибку и бесчестность Волкова.
Лазарев вдруг прервал его и спросил сухо и строго:
— По-вашему выходит, что Волков бескорыстен и работает только ради престижа русской коммерции. А дехкане жадны. Прогресс требует жертв, их должны нести дехкане. А вы хоть раз попробовали подсчитать, что дает Волкову его гужевая контора?
Григория неприятно поразил сухой голос Лазарева.
— Он только оправдает свои расходы... Лазарев иронически засмеялся:
— Какая простота! Кто ж это поверит, что коммерсант, да еще коммерсант колонии, возьмется за дело, которое ему не принесет, ну, хоть сто процентов прибыли!..
— Но Волков — необычный коммерсант. Он так резко пишет в газетах против тирании хана. Для этого нужно быть и честным и смелым...
— Наглым и нахальным, Григорий Васильевич. Это же шантажные статьи!.. Но подождите, давайте с карандашом в руках проверим, уж так ли бескорыстен господин Волков...
Лазарев вырвал из своей записной книжки листок, со слов Григория записал грузооборот пристани, количество работающих арб, их среднюю грузоподъемность и быстро произвел арифметический подсчет.
Лазарев показал Григорию результат подсчета.
— Смотрите, Григорий Васильевич, сюда. В Новом Ургенче работает ежедневно тысяча арб, каждая арба
поднимает в среднем сорок пудов. Волков получает с пуда по одной копейке. Значит, по 40 копеек с арбы, а с 1000 арб — 400 рублей или 12 тысяч в месяц, а в год 144 000 рублей. Годовой расход его не превысит 4000 рублей. Копейка — маленькая величина, но много копеек составляют капитал. Так ли бескорыстен Волков? Не верьте в его гуманность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98