Григорий присел к столу Елены и развернул прошение, написанное мелким бисерным почерком известного Петро-Александровского адвоката.
Он пропустил пышные титулы императрицы Александры Федоровны и стал читать текст жалобы киргизки Минбулакской волости аула № 6 Айгун Бальджа-новой.
«По киргизскому обычаю я была малым ребенком просватана моим отцом за киргиза Ташима, Ташим в течение нескольких лет платил отцу калым.
Когда наступил день свадьбы, то есть мне исполнилось одиннадцать лет, Ташим вдруг решил жениться на другой девушке. Он потребовал от отца возврата калыма. Но отец мой обеднел к не смог возвратить ему калыма. Ташим решил продать меня, чтобы вернуть свои расходы. Он привел к моему отцу нового жениха, но я не согласилась выйти за него, так как он был болен сифилисом. Тогда Ташим подал на меня и на моего отца жалобу съезду народных судей, требуя возврата калыма. Съезд народных судей разрешил Ташиму выдать меня замуж, то есть продать, и вырученными деньгами покрыть долг отца за калым. Начальник Аму-Дарьинского Отдела генерал Гнилицкий утвердил решение съезда народных судей. Несмотря на все мои слезные жалобы, генерал Гнилицкий приказал полиции привести в исполнение утвержденное им решение, то есть продать меня в рабство сифилитику,
Таким образом, рабство, формально уничтоженное с покорением русскими Туркестана, фактически существует!
Полиция помогла Ташиму водворить меня в дом сифилитика-мужа, мулла обвенчал нас. Муж мой дорого заплатил за меня Ташиму, он излишками поделился с народными судьями.
По закону решение съезда народных судей, утвержденное русской администрацией, является окончательным, никто не может отменить его.
Я осмелилась просить ваше императорское высоче-ство впредь запретить в империи продавать, как скот, несчастных женщин. И я умоляю матерь народов Рос-сии освободить меня от моего мужа»...
— Чго же ответила императрица на это прошение?— спросил Григорий.
— Матерь народов России ответила, что она не может нарушать освященных веками обычаев мусульман...
Григорий медленно свернул прошение.
— Вы правы, Лена. Обращаться к защите закона бессмысленно и бесполезно. Тут все дело только в системе нашего полицейского государства.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Дружный напор хана, духовенства и коммерсантов внес смятение в ряды дехкан. Арест Саура и многих авторитетных крестьян окончательно сломил их упор ство. Хлопок широкой волной хлынул на пункты прием ки, на хлопкоочистительные заводы. На рынке опять появилась пшеница.
Приемщики жаловались хозяевам на возросшую строптивость дехкан, на их угрозы нагайками при спорах. Коммерсанты, озабоченные наступлениями сроков сдачи волокна по договорам, предлагали своим служащим мириться с грубостью дехкан. Однако они строго взыскивали с приемщиков при малейшем отступлении от своих стандартов. Волков развил большую энергию, торопясь собрать законтрактованный им хлопок. Его приказчики вместе с поручителями не оставляли в покое дехкан, понуждая их быстрее сдавать сырец. Они ежедневно объезжали курганчи, сле-
дили за сбором хлопка с полей, не давали ему залеживаться на хирманах.
Хакимы предупредительно выполняли все требования Волкова и не раз бросали в кишлаки своих нукеров в помощь его приказчикам. Оказывать помощь этому русскому дельцу им приказывали из диван-ханы хивинского хана.
К концу ноября Волков скупил сырца в два раза больше чем законтрактовал. Часть его Волков успел очистить и отправить к железной дороге, а часть, по распоряжению Клингеля, держал в амбарах.
К началу декабря весь хлопок был убран с полей. А между тем многие коммерсанты еще не выполнили своих обязательств по договорам поставки. Из телеграмм, получаемых банком, коммерсанты знали об оживлении на Московской бирже спроса на туркестанский хлопок, о повышении на него цен. За крупные деньги чиновник почтово-телеграфной конторы снабжал всех коммерсантов копиями телеграфной переписки Волкова с крупной мануфактурной фирмой. Из этой переписки было видно, что фирма предлагала Волкову купить для нее хлопок по ценам намного выше тех, которые за последние дни стояли на рынке. Волков в клубе хвастался своими будущими громадными закупками хлопка, ряду промышленников он предлагал высокие цены за имеющееся у них очищенное волокно.
Это положило конец колебаниям самых осторожных промышленников. Они бросились скупать сырец, рвали его из рук мелких скупщиков, коммиссионеров. В короткое время цена хлопка увеличилась вдвое. Клингель щедро открывал кредиты коммерсантам на закупку хлопка. Ссуды широко выдавались по специальным счетам, обеспеченным хлопком, транспортными документами, векселями. Волков, которому Клингель показывал векселя, предъявленные Мешковым к учету, смеялся: большинство векселей было подписано приказчиками Мешкова, его сторожами, конюхами.
Весь ажиотаж этот на хлопковом рынке продолжался две недели. Он был искусственно создан директором банка совместно с Волковым. Высокие цены на хлопок держались до тех пор, пока Волков не продал коммерсантам через подставных лиц весь накопленный им
запас сырца, пока коммерсанты целиком не использовали кредитов, открытых им банком,
С середины декабря цены на хлопок начали стремительно падать. Они упали еше больше, когда выяснилась подложность телеграфной переписи Волкова с московской мануфактурной фирмой. По жалобе коммерсантов чиновник, снабжавший их фальшивыми телеграммами, был уволен, он уехал богатым человеком. Ревизия, назначенная округом, обнаружила задержку телеграмм местных коммерсантов с запросами о состоянии хлопкового рынка в Москве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98