Кисляков выронил из рук квитанционную книжку, растерянно глядел на широкие спины тестя и зятя, выходивших из банка...
Сыщеров повез тестя прямо к Волкову.
У ворот дома Волкова Мешков точно очнулся, энергично вцепился в кушак кучера.
— Стой! Ты куда нас везешь, сукин сын? Сыщеров нахмурился:
— Это же дом Арсения Ефимовича.
Мешков замотал головой. Он принимал у себя Волкова, но сам никогда не бывал у него. Он презирал этого мелкою жуликоватого маклера.
Сыщеров не обратил внимания на протесты своего тестя, отцепил его руку, замершую на кушаке кучера, и велел тому ехать быстрее.
Волков был во дворе. Увидев Сыщерова и Мешкова, он помахал им рукой и пошел навстречу.
— Мы к вам, Арсений Ефимович,— сказал Сыщеров, кланяясь и почтительно пожимая ему руку.
Волков пригласил их в свой кабинет. Он усадил Мешкова на кресло, предоставив Сыщерову самому отыскивать себе стул.
Мешков долго не мог начать делового разговора. Он часто вытирал платком свое багровое лицо, свою толстую потную шею; он с видом знатока рассуждал о породах голубей, которых очень любил и которых во множестве разводил у себя во дворе. Дорогие иодмуд-ские ковры, развешанные по стенам кабинета и расстеленные на полу, также привлекли его внимание...
Сыщеров нетерпеливо перебил его.
— Мы же по делу приехали, Егор Петрович. Мешков смутился, побледнел. Три года назад Волков приезжал к нему просить мелких поручений. Он
Тогда принял его стоя и даже не предложил присесть. А теперь этот же Волков должен решить его судьбу... Мешков не находил слов для делового разговора. Сы-щеров недовольным взглядом торопил его,
— Так вот какие дела, дядя Арсюша...— растерянно начал тучный хлопкозаводчик и сейчас же умолк. Так фальшиво прозвучало это шутливое обращение в холодном деловом кабинете Волкова. Сыщеров пришел на помощь тестю.
— Нам Самуил Федорович рекомендовал обратиться к вам, Арсений Ефимович,— сказал Сыщеров.
Мешков обрадованно закивал головой.
— Да, да, мы ему предложили в обеспечение ссуды завод — не взял, требует деньги. А нам где их взять? Он тогда послал к тебе. Ты уж помоги, Арсений Ефимович...
Волков засмеялся.
— Чем же это я помогу-то тебе, Егорушка? Ты ведь коммерсант, хлопкозаводчик, а я что? Маклеришка...
Мешков виновато почесал затылок.
— Ты про это забудь, Арсений Ефимович, что было, то прошло. Выручи, другом будь. И жена просит, сама хотела приехать...
Напоминание о бывшей любовнице не тронуло Волкова.
— Ты, Егор Петрович, поезжай-ка лучше домой, а уж мы с Иван Ивановичем как-нибудь здесь договоримся.
Мешков обрадованно стиснул руку Волкова.
— Вот спасибо, Арсений Ефимович, уж помоги, выручи...
Волков проводил его до дверей и вернулся в кабинет. Лицо его потеряло приветливость, он сухо предложил Сыщерову сесть поближе, в кресло, на котором сидел его тесть.
— Дела ваши мне хорошо известны, Иван Иванович. Вы своих убытков еще не знаете, а я их за вас давно подсчитал. Ты мужик не глупый, откровенно, сразу говори, что думаешь?
— Я думаю, так, Арсений Ефимович. Вести дело мы дальше не сможем, если нас не поддержат капиталом. Я думаю организовать торговый дом «Волков, Мешков и Сыщеров».
Волков захохотал.
— Вот так придумал! А с какими же это вы капиталами в компанию со мной вступите?
Волков придвинул к себе счеты и стал подсчитывать убытки торгового дома от хлопковых операций. Сыщеров в волнении следил за его пальцами, уверенно двигавшимися по костяшкам счетов.
От капиталов Мешкова оставалось очень немного. Уходил безвозвратно завод, земли, дом. При удачной ликвидации можно было спасти только одну плантацию, Волков отодвинул счеты, покровительственно положил руку на плечо зятя Мешкова.
— Проторговались вы сильнее всех, Иван Иванович, капиталов-то у вас ничего не остается. Тестю твоему я уж по старой памяти плантацию спасу, пусть работает. Может, еще и наживет. А ты поступай ко мне управляющим, пятьсот рублей в месяц, как директору банка, я тебе буду платить и наградными не обижу... — Пятьсот рублей и контракт на три года, Арсений
Ефимович.
Волков кивнул головой в знак согласия.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
На выборах правления потребительского общества Кислякова забаллотировали. Он не попал даже в кандидаты, несмотря на самую горячую рекомендацию Волкова и Клингеля.
Сильно расстроенный провалом, Кисляков не стал дожидаться конца собрания. В сопровождении Волкова он перешел из переполненного зала клуба, где происходило собрание пайщиков, в буфетную.
Волков заказал официанту водку и уговорил своего друга не волноваться.
— Плюнь ты на это дело, Миша,— говорил он,— ну не выбрали и черт с ними. Хочешь, я тебе рядом с потребиловкой магазин открою? Мы их в один год в
трубу выпустим.
Кисляков продолжал жаловаться на несправедлив тое отношение к нему пайщиков — мелких служащих и рабочих, огорченно перечислял свои заслуги по организации общества. Больше всего он возмущался выбором Лазарева в председатели ревизионной комиссии.
— Ты только подумай, Арсений: выбрали Лазарева, политически неблагонадежного и, прямо тебе скажу, подозрительного человека!
Волков рассеянно слушал Кислякова — мелкие эти дела теперь не интересовали его, обида друга казалась не стоющей внимания. Удачно проведенный хлопковый сезон принес Волкову громадные средства. Он прочно закрепил за собой завод Мешкова, купил ряд хлопковых плантаций, имел на счетах в банке большой свободный капитал. За последнее время Волков мечтал о захвате рынка люцерны. Он и Абдурахманбай вошли в компанию по совместной закупке люцерны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98