Кисляков встретился глазами с Григорием и пожал плечами: здесь ничего нельзя сделать! Он все же попробовал защитить арбакешей.
— Ты, как всегда, прав, Арсений,— с глубоким вздохом сказал он.— Но если ты не хочешь подумать о себе— подумай об арбакешах!
— Да я же пытался с ними договориться, Гришу к ним посылал, а они, вон, приказчика избили. Если бы они согласились отдать копейку с пуда, так я завтра же от всех арб отказался бы. Разве это от меня зависит?
Григорий не вмешивался в разговор Волкова с Кис-ляковым. Он вновь возвращался к мысли об организации гужевых артелей, против которых так восставал Волков. Он собирался сам переговорить с арбакешами.
Проселочная дорога, извивавшаяся меж полей зеленого хлопчатника и высокоствольной джугары, скоро вырвалась на узкую солончаковую равнину. Вдали показалось длинное озеро, густо поросшее гигантскими камышами и тростником.
Волков обратил внимание Григория на едва видневшийся за озером беленький домик.
— Это хлопковая плантация Мешковых. Егор еще вчера с дочерью туда уехал...
Резвые киргизские лошадки, поощряемые свистом кучера, помчались по мягкой степи к группе деревьев, росших у самого берега озера.
Волков и Кисляков торопливо уговаривались о совместной охоте. Немного поспорив, они решили охотиться с лодки. Григорию Волков посоветовал пройти вдоль берега и бить уток влет.
— Собаки у тебя нет, Гриша, а вода сейчас холодная, замерзнешь, если полезешь за уткой. Лучше не стреляй зря...
Оставив кучера у коней, все трое зарядили ружья и пошли к озеру.
Григорий с некоторым разочарованием смотрел на густые камыши и траву, почти закрывшие поверхность озера. Это было болото, образовавшееся от
сброса воды. Она и сейчас, журча, сбегала в болото из десятков мелких арычков. Неприятный сернистый запах ила затруднял дыхание...
Волков и Кисляков возбужденно суетились около неуклюжего охотничьего каючка, застрявшего у берега в черном вязком иле.
Григорий взял под мышку ружье и медленно пошел вдоль извилистого берега.
Он шел, (рассеянно поглядывая то на зеленые камыши болота, то на дальние поля, где работали дехкане. Дважды над ним низко пролетали стаи уток, но он даже не поднял ружья. Среди своих товарищей в Ташкенте Григорий считался плохим охотником. Охота для него была лишь предлогом для уединений и мечтаний. И теперь он вовсе не думал об утках. Его мысли были заняты Волковым. Работа, которую Григорий выполнял у хозяина, была для него новой. Волков вел обширную переписку с российскими фирмами, с владельцами различных предприятий, с фабриками. В числе его корреспондентов было несколько заграничных компаний: гамбургских, парижских, марсельских. Волков выполнял для них мелкие поручения по закупке небольших партий каракуля, люцерны, ковров, давая справки о кредитоспособности коммерсантов, о состоянии рынка, ценах на сырье.
Волков нравился Григорию: умный, удачливый делец, он ему казался намного выше других новоургенчских коммерсантов. Григорий не мог без отвращения вспомнить ханского ювелира и завистливого коммерсанта, топившего каюки с песком...
Большой залив, свободный от камыша и травы, неожиданно преградил путь Григорию. Он остановился в нерешительности.
На озере стояло глубокое утреннее спокойствие; у берегов шелестел невысокий зеленый камыш, хрустю взлетала мелкая рыбешка, ломая водную гладь, дремотно и таинственно разносилось глухое гуканье выпи.
Внезапно с середины озера донесся выстрел. Мимо Григория в диком испуге низко просвистели чирки, беспорядочно махая крыльями, пролетели большие белоснежные лебеди, тяжелые розовые пеликаны. Высоко в воздухе блеснули изящные белые колпики.
Григорий, закинув за плечи ружье, повернул к месту стоянки, как вдруг его окликнул женский голос. Он: удивленно остановился: навстречу ему шла Ната.
У Григория застучало сердце. Эта девушка, в коротком английском жакете и небрежно наброшенном на голову шелковом платке, показалась ему необыкновенно привлекательной.
Ната мягко пожала руку Григория.
— Как рада встрече с вами, Гриша... Я давно сле--дила в бинокль за охотниками и сразу узнала вас...
— Представьте, такая неожиданная, необычайная встреча у этого дикого озера!..
Ната посмотрела на пустой ягдташ Григория.
— Вы не стреляли, Гриша? Я не слыхала ни одного вашего выстрела... Охота неудачна?
— Скорее охотник неудачный. Случай стрелять мне представлялся не раз...
— Значит вы...— она не знала, чем объяснить его поведение.
Григорий закончил фразу, оборванную на середине!
— ...чувствуете сострадание к несчастным птицам?— Не совсем так, Ната. Выстрелы просто мешают мне думать.
Ната, высоко подняв свои тяжелые, точно припухшие веки, с любопытством глядела на Григория.
— Такого охотника, как вы, я еще не встречала! Те, которых я знаю, любят охоту ради развлечения...
Они остановились у большого стога сухого тростни,-ка. Григорий снял с плеча ружье и сел рядом с Натой на траву. Она смотрела в лицо Григория, говорила медленно и печально:
— Я смотрю на вас, вы такой мягкий, культурный, и мне становится грустно. Зачем вы приехали в наш дикий край, Гриша?..
Григория тронул ее участливый тон. Разве Андрей ничего не говорил сестре о причине его приезда, о его оборвавшемся ученьи. Ната не ждала ответа и продолжала говорить:
— Если бы вы знали, Гриша, как у нас здесь скучно, тоскливо в зимние дни... Грязь, сплетни, водка, пельмени, преферанс, и эти ужасные коммерческие дела. Только это и наполняет жизнь... Я училась в Оренбургском институте, не кончать его меня убедила мама. Зачем мне диплом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98