..
Они проходили мимо конторы. Андрей показал товарищу окошечко кассира в стене.
— Посмотри-ка, кто у нас в кассе сидит... Григорий наклонился, заглянул в окошечко и встретился с глазами Наты. Она отвернулась.
— Видел? Они никому не доверяют. Счастье твое, Гриша, что ты на мою сестрицу не нарвался.
Григорий стал прощаться с Андреем, тот удержал его руку.
— Ты, Гриша, по старей дружбе акта на нас не составляй... Мы уж как-нибудь пополним, подвезем с пунктов...
За воротами завода Григория догнал Саур с толпой дехкан. Он горячо поблагодарил его за помощь и захотел непременно угостить зеленым чаем.
Они вместе с дехканами зашли в придорожную бедную чайхану, расположились на камышовых циновках.
Дехкане рассаживались группами, развязывали кушаки, пересчитывали деньги, проверяя расчеты. Разговоры были невеселые.
Молодой дехканин, у которого весь хлопок был принят низким сортом, хмуро слушал разговор Саура с Григорием. И, точно про себя, сказал вслух, ни к кому не обращаясь:
— С русским дружи, а топор за пазухой держи. Саур сердито прикрикнул на молодого дехканина:
— Эй, зачем ты его обижаешь? Что он тебе плохого сделал?
Сильный дехканин, который защитил Саура от кулаков приказчика, укоризненно сказал:
— Зря ты. Ведь он сейчас за нас заступился. А разве бай заступился бы?
Григорий рассеянно слушал разговор. Он напряженно думал о том, как помочь им, защитить от грубого обирательства промышленниками. И решил научить их для первого раза хотя бы уменью пользоваться десятичными весами.
Григорий тут же нарисовал на листке из блокнота рыча! весов с делениями и стал объяснять способ взвешивания. Дехкане быстро усвоили несложные правила.
Саур не вмешивался в разговор дехкан с Григорием, не задавал, подобно им, вопросов.
Когда Григорий закончил объяснения, Саур со вздохом сказал ему:
— Разве это поможет? Нам надо по-другому защищаться от жадности баев, а как, ты подумай, друг...
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Григорий столкнулся с Кисляковым у вешалки в прихожей банка.
— Газету читали?— спросил Кисляков, здороваясь с ним.
Он вынул из кармана своего старого потертого пальто номер российской газеты «Русское Слово».
— Вот здесь, я отчеркнул карандашом. «Дельцы за работой». Автор какой-то «Ургенчинец».
Григорий пошел в свою комнату, сел за стол и углубился в чтение.
В обширной статье рассказывалась вся история е выдачей «одним кредитным учреждением» задатков
дехканам на посев хлопка. Автор называл эту операцию аферой, ведущей к закабалению сотни тысяч дехкан. Он писал, что теперь ростовщики, пользуясь мощным русским капиталом, сломают хребет земледельца и окончательно поработят его. Автор приводил многочисленные случаи бесцеремонного хозяйничанья коммерсантов в ханстве, их жадности.
Больше всего в статье приводилось фактов из деловой практики Волкова. Фамилия его не называлась.
— Ну-с, что вы на это скажете?— спросил Кисляков, когда Григорий оторвался от газеты.
Тот взглянул прямо в его неопределенного цвета глаза.
— Тут нечего и говорить, ведь это все правда, вы же сами знаете...
Ответ Григория рассердил Кислякова, он замахал своими не по росту короткими руками.
— Ничего я не знаю. Это все ложь, неправда. Если бы крестьян разоряла система задатков, то они не брали бы их. Они не плодились бы в таком огромном числе.
— Дехкане поставлены перед дилеммой: или немедленная голодная смерть, или ее отсрочка путем постепенного обнищания — возразил Григорий.— Я по поводу плодовитости, так вы, помнится, говорили мне об ужасной детской смертности и еще сетовали на скупость коммерсантов.
Кисляков с некоторым испугом оглянулся на неплотно закрытые двери, повысив голос, сказал:
— А1ы не можем отвечать за культуру ханства. Наша прямая работа — это развитие торговли, промышленности, сельского хозяйства... Поскольку я служу в банке, ем его хлеб, я должен защищать не только интересы, но и репутацию банка. Это Лазаревы мыслят так анархически, они стремятся к уничтожению всего существующего, но вам непростительно...
Кисляков ближе подошел к Григорию, ласково положил руки на его плечи. Григорий слегка отвел лицо в сторону, от неопрятного друга Волкова пахло застарелым едким табачным дымом и запахом, присущим Прасковье Васильевне.
— Вы за последнее время что-то сильно изменились, Григорий Васильевич, явно находитесь под влиянием Татьяны Андреевны. А она критически относится
ко всему, даже к самому факту своего существования, находя его бесцельным. Вы же ясно видите нашу огромную созидательную работу. Наш нечеловеческий труд впоследствии несомненно будет высоко оценен.
Григорий осторожно высвобождался из объятий Кис-лякова. Он приготовился иронически ответить ему, что нечеловеческий груд промышленников-колонизаторов благодарные потомки в будущем несомненно высоко оценят.
Курьер, вошедший в комнату, не дал ему ответить. Он сказал, что директор предлагает господину Лямину немедленно явиться к нему.
В кабинете Клингеля сидели его жена и Волков. Все трое повернулись к Григорию.
— Иди-ка сюда на расправу, Гриша,— сказал Волков, протягивая ему свою большую руку.— Вот тебе директор даст головомойку, да еще при даме, чтобы стыднее было.
Нарядно одетая, вся свежая, благоухающая жена Клингеля задержала руку Григория. Не обращая внимания на сердито сдвинувшего брови мужа, она усадила Григория между собой и Волковым, близко наклонилась к нему.
— Вы их не бойтесь, Григорий Васильевич,— я вас этим людоедам в обиду не дам.
— Ты невозможна,— недовольно проворчал Клин-гель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98