Он был еще совсем мальчиком. В своем добротном толстом пальто и черных круглых очках, худой и бледный, Петр Иванович казался красивым. Мягкие редкие волосы спадали на лоб. Тонкую шею оттенял каракулевый воротник. ,
— Странно как-то получилось,— продолжал он.— Только окончил финансовый техникум. Приехал в город. Сразу такую должность солидную получил... И вот... восемь миллионов, один милиционер и машина без шофера. У нас, знаете, всегда во всём- порядок. Иначе нельзя — финансы... А тут такая кутерьма, а я за все головой отвечаю. Это же не теще сто рублей вернуть. Там, где надо, сядут за ведомости, подсчитают: «Куда делись восемь миллионов?»— «Они у Ануфриева».— «А ну, подать его сюда! Что же ты, голубчик?!» Позора не оберешься...
Ему, видно, давно было не с кем отвести душу. Говорил торопливо, волнуясь, и, Шура слушала его внимательно, придерживая у подбородка край брезента.
— А оружие у вас есть?—спросила она.
— Конечно,— он стал суетливо отворачивать полу пальто, расстегивать пиджак и, наконец, вытащил старый, потертый наган.— Вот... и семь пуль.
Петр Иванович неловко сунул его в карман пальто и задумался.
— Вы мне вещи верните,— попросила Шура.
— Ах да,— спохватился он и полез по мешкам к выходу из крытого кузова машины. Прошлепал по грязи и вернулся с полувысохшей одеждой. Смущенно отвернувшись, протянул ее девушке.
Шура вылезла из-под, брезента и, дрожа от утреннего холода, стала одеваться.
— Надо действовать, надо...— услыхала Шура, как Петр Иванович говорит сам себе.
Поеживаясь, она вылезла из машины и остановилась перед ним в своих калошах с торчащими из. них тряпками и в рваной телогрейке. Он оглядел ее с ног до головы и хо-хотнул, придерживая на переносице мизинцем сползающие очки.
— В чем дело?— сощурилась девушка,
— Ничего, это я так.— Петр Иванович смутился, и стал расстегивать пальто.— Давай меняться, а?
— А вы, случаем, не того?— рассердилась Шура.
— Мне надо двигаться,— заторопился Петр Иванович.— А это пальто, сшитое, между прочим, перед самым двадцать вторым июня, удивительно стесняет движения...
Он сбросил пальто и заплясал в одном костюме, растирая ладонями бока.
— Вы быстрее, пожалуйста... Этак закоченеть можно... Я долго, ждать буду?!—по-начальнически прикрикнул он, и. Шура неуверенно сняла свою стеганку.
Шура натянула тяжелое, еще хранящее тепло другого тела драповое пальто, застегнула все пуговицы и почувствовала себя в мягком удобном панцире.
—Толстое,— сказал Петр Иванович,—пуля не пробьет...
— А вы как этот,— засмеялась Шура,— как кузнечик в очках.
Петр Иванович покраснел и решительным жестом натянул на лоб козырек фуражки. Он закинул руки за спину, выпрямился, выпятил грудь, обтянутую коротким ватником. Закричал фальцетом:
— Товарищ милиционер! Товарищ!..
Кабина открылась, и из нее медленно вывалился пожилой, небольшого роста человек в длинной, до земли, шинели. Он был рыжий, с веселыми глазами.
— Так вот,— продолжал официальным тоном Петр Иванович,— как и вчера... Будем искать село. Может, шофер где заблудился, это весьма возможно...
- Боже ты мой,— проговорил милиционер.— Да бежал он, бежал. Вот человек, не верит!
— Этот шофер, говорят, всю жизнь в нашей системе работал,— перебил Петр Иванович.
Милиционер только махнул рукой и посмотрел на Шуру.
— А что будем делать с женским батальоном?
— Пусть сидит в машине,-— распорядился Петр Иванович. Он протянул ей наган.— Если что, пали два раза...
— Только нас не постреляйте,— засмеялся, милиционер.. Он достал папиросу, закурил и пошел от машины, засунув полы шинели за пояс. Петр Иванович посмотрел ему вслед, запахнулся в ватник и зашагал по дороге в другую сторону.
Шура осторожно положила тяжелый наган на крыло машины и опустилась рядом Колеса полуторки по самые оси сидели в грязи. За ее задним бортом метров на двадцать тянулась наспех сделанная гать из поваленных деревьев. Кругом стояли лужи. Тучи плыли так низко над землей,
что Шура видела их синие животы, распарываемые верши- нами сосен. Воздух был холоден. Он пах мокрыми деревья-ми и глиной.
Высоко пролетел самолет. Звук долго перемещался по небу, словно вели пальцами по стеклу...
Кнк долго не возвращаются... Лишь бы ничего не случилось, Этот Петр Иванович симпатичный парень. Большой начальник, вон какой материал на пальто. Один воротник, наверно, стоит больше, чем вся Шуркина зарплата. А по поведению совсем мальчишка. Он чем-то похож на Володю... Чем?.. Такая же длинная шея. Тощий... Где он сейчас? Может, вот так же слушает холодную тишину, в которой капли с деревьев падают безостановочно и звонко, как ночью в кухне из плохо закрытого крана.
Весь лес в перестуке капель. Дрожат лужи. В них плавают граммофонные пластинки — круги...
Первым пришел милиционер. Грязный, злой и напуганный. Поставив на колесо машины ногу, он стал, палочкой счищать с сапога глину, искоса смотря на Шуру, которая сидела, не шевелясь, закутанная в тяжелое пальто.
— Шла бы ты, дочка, сама,— наконец сказал он и швырнул палочку в сторону.— Кругом немцы.....Чуть на ихний броневик не наскочил. Тоже сидят в грязюке. На айн-цвай раскачивают... Одной сподручней проскочить.
— А вы?
— Что —мы? Служба... Посидим, посидим, да видать, тоже подадимся... Подлым человеком оказался шофер!
Кажись, и Петр Иванович шагает! На дороге показалась торопливо идущая фигура. — Немцы!—еще издали закричал Петр Иванович. Он задыхался, руки его были прижаты к колотящемуся сердцу.—Кругом немцы!.. Танк видел!
Он добежал до крыла и повис на нем, потеряв все силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73